Оргазм прошиб её тело, и Кэйт, дрожа, теснее прижалась к своему мужчине, впившись ногтями в его плечи. Это был дикий и первобытный секс, но с этим человеком это ощущалось настолько правильно. Усталость взяла своё, и всё ещё полуобнажённая, девушка удобнее устроилась рядом с Люком. Его пальцы играли с пуговками на её блузке, наконец, расстегнув их все, а после Агассу и вовсе стянул ненужную вещицу, обнажая грудь своей пары. Кэйтлин не надела бюстгальтер, и Люк, воспользовавшись этим, лениво обвёл пальцем контур её соска.
— Я бы поостереглась на твоём месте, — мечтательно произнесла Кэйт. — Я могу потребовать повторения.
— И я с удовольствием выполню твоё требование.
Агассу прикоснулся к груди Кэйт поцелуем, и жар от его губ опустился вниз к её бёдрам. Сжав ноги вместе, увеличивая собственное удовольствие, Рэйн вздохнула.
— Ты великолепна, — произнёс любовник.
— Это не так.
Слова протеста сами собой сорвались с её губ. Простая истина. Но, чуть отстранившись, Кэйт испытала укол сожаления за свою вспышку. Она не собиралась переносить прошлое в их постель, но всё равно сделала это. И теперь детектив сжалась под напором воспоминаний.
Рука Люка лениво гладила бедро Кэйт, и вскоре девушка почувствовала его тёплое дыхание на своей шее. На какой-то момент, детектив подумала, что мужчина никак не прокомментирует её недавнюю вспышку, но, едва ли эта мысль сформировалась в её голове, как Агассу переместился, садясь спиной к изголовью. Кэйтлин всё ещё оставалась в том же положении, разве что подтянула колени к груди. Пальцы любовника прикоснулись к её волосам в чувственной ласке.
— Я говорю только то, что вижу, — произнёс Люк.
— Мой отец изнасиловал мою маму, — только и сказала Кэйт, избегая взгляда мужчины.
В её глазах стояли слёзы, и Рэйн крепко зажмурилась, пытаясь справиться с болью и эмоциями. Она не была глупой. Кэйтлин знала это уже исходя из того, что её мать попросту не отрицала этого. Но это не делало ту дыру в её животе меньше, стоит детективу подумать о собственной жизни.
— Она рассказывала мне, что он был не просто плохим человеком — он был проклят, и передал это мне.
Люк запустил пальцы в волосы возлюбленной.
— Мне жаль. Она не знала его?
— Нет. Она знала его. Мой отец был одержим ею, и моя мама всеми силами пыталась его избегать. Мне неизвестно его имя, но его фамилия — Дючат.
— Дючат? — Переспросил Люк.
— Ты его знаешь?
— Нет. Но эта фамилия кажется мне знакомой, но… Нет.
Кэйтлин понимала, что ей не следует расстраиваться из-за этого, не то, чтобы она ждала, что Люк будет знаком с этим человеком, но всё же, девушка не смогла избавиться от разочарования, что, казалось бы, дышало ей прямо в шею.
Детектив пожала плечами, пытаясь избавиться от этого ощущения.
— В течение многих лет я пыталась найти его. Но безуспешно.
Рэйн всхлипнула, ненавидя, что мать относилась к ней так холодно из-за боли, причинённой ей этим человеком.
— Она пыталась прервать беременность. Но это не сработало.
— О, детка, — Люк крепче прижал к себе возлюбленную. — Ты была… Ты ни в чём не виновата.
— Я знаю. Но я не могу принять это. Словно он действительно был проклят. Словно что-то от него всё ещё внутри меня.
Кэйт не хотела плакать. И она убеждала себя, что ей не нужно сочувствие Люка. Но, когда детектив услышала его тихое «иди сюда» — её плотина рухнула. Слёзы заструились по щекам, и, перевернувшись, Рэйн позволила своему любовнику обнять её, уткнувшись лицом ему в грудь. Чёрт возьми, она хотела его. Хотела его сочувствия и поддержки.
Впервые в жизни, Кэйт не просто хотела мужской любви — она жаждала этого. Ей было это нужно.
Казалось бы, Люк держал свою пару в объятьях вечность, а его руки мягко поглаживали её спину. Его мышцы казались твёрдыми и напряжёнными под прикосновением её ладони. И, когда, перестав дрожать, Кэйт пришла в себя, Люк мягко произнёс:
— Расскажи мне обо всём этом.
И она сделала это. Рассказала ему о своём детстве, о том, что никогда ничего не делала правильно, по меркам матери. О том, что всячески пробовала привлечь внимание женщины, пока, наконец, не приняла, что никогда не сможет быть для неё на первом месте.
— Позже я осталась одна. Я пила, я была проблемным подростком. Я спала с кем попало. Я делала всё, чтобы доказать правоту собственной матери. Что я была проклята. Плохая девочка.
— Ты пыталась найти кого-то, — ответил Люк. — Кого-то, кто мог спасти тебя от этой жизни. Или от твоего отца, вознаграждения ради.
— Нет…
— И когда ты не нашла этого «кого-то», то сама стала полицейским. И теперь ты помогаешь людям. Делаешь для них то, что никто не сделал для тебя.
Слова мужчины своей правдивостью потрясли её в самое сердце.
— Нет, — протестуя, прошептала Кэйт. — Я не такая благородная. Всё, что я делаю — всё, что я когда-либо делала — это попытки стереть голос матери в своей голове.
Люк прикоснулся поцелуем к её макушке.
— Это не важно. То, что ты делаешь — благородно. Ты помогаешь людям и делаешь хорошие вещи.
Рэйн устроилась на груди Люка так, если бы открыла глаза — всё, что девушка смогла бы увидеть — кровать и их тела. Теперь же она приподняла голову, посмотрев в глаза Люка.
— Это не важно, — ответила детектив. — Потому что это никогда не закончится. Я не смогу никого спасти. Не смогу. Чёрт, я даже себя спасти не могу.
— Возможно, ты и не должна спасать себя, — ответил оборотень. — А что касается остальных — здесь ты ошибаешься.
— Нет…
Люк прижал палец к её губам, призывая к молчанию.
— Ты можешь, Кэйт. Ты спасла меня, — мужчина погладил Рэйн по щеке. — И тебе стоит поверить мне, когда я говорю о том, что ты сделала это.
***
Кэйт была просто одержима поисками сбежавшего хищника, и Люку не удалось отговорить возлюбленную от её работы.
Мужчина наблюдал за тем, как детектив истратила оставшиеся дни своего отпуска на просмотр записей, на проверку звонков по номеру 9-1-1 в отношении сообщений о животных в переулках, и на звонки в больницу, в надежде, что одна из жертв пантеры пришла в себя. Конечно, она беспокоилась и о самом состоянии пострадавших. Но, помимо этого, Рэйн желала заполучить и информацию.
Люк тоже надеялся на то, что жертвы выживут, правда, по другой причине. Целью Кэйт была информация, а его — очищение совести. Ему хотелось знать, что он не был убийцей, хоть ему и не избавиться от факта, что из-за него эти люди прошли через ад.
Но больше всего, Агассу хотелось, чтобы Кэйт отказалась от поиска. Если они спасены, и атак больше не было — Люк подумал, что его проклятие отступило. Для города — животное погибнет под колёсами машины, или будет застрелено кем-то. И история закончится на этой ноте.
Но мужчина понимал, что в крови его возлюбленной сейчас горит необходимость поймать зверя, преследовавшего невинных на улицах Нового Орлеана. Люк подумал о том, что бы сделала его пара, узнав, что человек, которого она ищет, то существо, что Кэйтлин так ненавидит — он?
Она не должна узнать. Решение пришло к нему едва ли не мгновенно — и это было единственным выходом. Если Люк будет держать Кэйт в своих объятьях, не выпуская из постели, он будет спасён. Агассу унесёт этот секрет с собой в могилу. Его пара никогда не узнает об этом, ей никогда не придётся заглядывать в самые тёмные уголки его души.
И Люк попытался сбежать от темноты внутри. В течение всего дня, используя каждую возможность отвлечь детектива от работы, Агассу затеял прогулку по Французскому кварталу, чтобы выпить кофе и попробовать бенье (пончик, квадратной формы без отверстия в середине, посыпанный сверху сахарной пудрой, — прим. перевод) в Cafe Du Monde, а после — спуститься вниз к Ройал Стрит (одна из живописнейших улиц Французского квартала, — прим. перевод.), дабы рассмотреть витрины антикварных магазинов, выстроившихся вдоль улицы. Держась за руки, пара, смеясь и шутя, проводила своё время.