— Ой, дядя Миша!
— Ты чего смеешься-то? Не понравилось?
— Не в том дело. Просто теперь моя очередь издеваться! Ну-с, как стричься будем? Может быть, одеколоном попрыскать?
Обкарнались они конечно же кое-как, уж как сумели, но и это было хорошо — длинные волосы в сталинском СССР уж точно не носили, что в тридцатые, что в сороковые.
— Ты чего йод у рыбаков не спросил?
— Забыл, дядя Миша. Да и не кровит уже… только щиплет.
— Щиплет у него… не хватало еще заразу какую-нибудь подцепить. Оп-паньки… Глянь-ка, Тема, там, случайно, не волейбольную сетку натягивают?
— Где? — мальчик радостно обернулся. — Бежим, дядя Миша, играть!
Ратников быстро поднялся на ноги и ухмыльнулся:
— Ну, что ж, идем. Стой, стой… ножницы-то рыбакам отнеси!
Знатная оказалась игра, но Михаил в грязь лицом не ударил и вскоре уже заслужил нешуточное уважение и прозвище — бомбардир.
Ближе к обеду народу на пляже собралось порядочно — подтянулись и организованные отдыхающие, из санаториев, и — «дикие». Мужики — в длинных сатиновых трусах до колен, женщины — черный низ, белый верх, в смысле — белый лифчик, обычное белье, без всяких там ухищрений. Даже простенький закрытый купальник — как во-он у тех симпатичных девушек! — в это (и не только в это) время — большой дефицит, просто так не достанешь.
— Миша, наша подача!
— А ну-ка, покажи им, бомбардир!
— Давай, дядя Миша, давай! — перекрикивая всех прочих болельщиков, надрывался Артем. — Закрути!
Ввухх!!!
Свечкой взмыл в небо мячик — Ратников специально так вот и подал, чтоб хоть какой-то шанс у команды соперников был…
— Потеря подачи! — замахал руками судья — брюхастенький мужичок в сделанной из газеты кепке.
Кстати, неплохая кепочка. Михаил давно заценил — можно и лохмы прикрыть. Это вот сейчас, пока мокрые, волосы еще более-менее прилично выглядят, а когда высохнут?
— Счет — одиннадцать: два в пользу… сами видите, кого!
— Ура! Ура чемпионам!
— Мише-бомбардиру — ура!
— Ну, что, товарищи? Купаться?
— А пошли!
Отдыхающие — и болельщики, и игроки — стадом бросились в море.
— Эй, Бомбардир, погодь, — на бегу окликнул Мишу брюхастый. — Может, по пивку?
— А есть? — Ратников заинтересованно остановился.
И Темка — тоже. Склонил голову к плечу, левый глаз прищурил:
— Что, дядя Миша, пивко пить будешь?
— Буду, Темыч. Ежели, правда, угостят…
— Обижаешь, Бомбардир! У нас, кстати, тут и бутерброды.
— От бутербродов тоже не откажусь… Два давайте!
— С колбасой или с салом?
— Темыч, тебе сало или колбасу?
— Колбасу, конечно. Тьфу… сало! Брр…
— Темыч, а ты ножницы-то отнес.
— Отнес. И даже йод спросил — вон… — Парнишка повернулся, показал густо смазанную йодом царапину и пожаловался: — Еще больше щиплет.
— Терпи… Может, тебе и не купаться пока?
— Ага, не купаться… в такую жару я тут весь и потом изойду… шея так и так мокрой будет. Так лучше уж водичка.
— Водичка-то морская, соленая, а душа, между прочим, поблизости не наблюдается.
— Вот вам бутерброды… кушай, мальчик.
Артем не заставил упрашивать, умял с ходу — и с колбасой, и с салом. Потом довольно похлопал себя по животу и заявил:
— А попить? Пить очень хочется, дядь Миша.
— Бомбардир! Ничего, если мы пацаненку твоему пива нальем?
Ратников махнул рукой:
— А, наливайте. Со стакана не захмелеет. Пей, Темыч! Только Маше ничего не рассказывай.
— Не скажу… умм… Фу-у… горькое! Ладно, я побежал уже…
Вернув стакан, мальчишка унесся к морю.
Ратников и любители пивка — компания из трех мужичков: «судьи» и двух загорелых до черноты парней из Мишиной команды — уселись уже основательно, в тенечке, достали припрятанную в кустах трехлитровую банку с пивом, бутылочку водочки — а как же без нее-то? Потом разложили на газете закуску — вяленую тараньку, зеленый лучок, редисочку, нарезанное мелкими брусочками сало. Хлеб вот только был белый, черного, ржаного, здесь не пекли.
— Ты как, Миша? — брюхастый — звали его Иваном Афанасьевичем — щелкнул по бутылке ногтем.
— Да неудобно, — Ратников замялся было.
— Неудобно штаны через голову одевать… Давай, давай — это ж наш выигрыш.
— А, — догадался Михаил. — Так мы на нее играли! Ну, тогда другой разговор, тогда конечно, пиво без водки — деньги на ветер!
— Эх, хорошо сказал! — разливая водку, хохотнул Иван Афанасьевич. — Сразу видно — наш человек, не какая-нибудь там интеллигенция. Ну, за вашу победу, что ли?