Милена согласно кивнула. В холодильнике ещё был лёд. Напиток ей понравился во время посиделок с Кириллом.
И одной бутылки им с Ингой хватит выше крыши – потянет.
*
В их дружбе, действительно, было много хорошего. Периодически чокаясь, было что вспомнить, над чем посмеяться и о чём поплакать – это, похоже, была уже последняя стадия, при появлении которой стоило остановиться.
Может, они и остановились. Милена не помнила. Совершенно не помнила конец вечера и была удивлена, обнаружив себя обнажённой на до невозможности измятой постели, словно она выдержала ночной секс марафон, а не спокойно приняла временную хозяйку в объятия Морфея.
Голова раскалывалась.
С тумбы булькнул телефон.
Золотарёва машинально потянулась за ним и поднесла к глазам, которые ещё не до конца раскрылись. Открыла сообщение и обмерла.
Мигом улетучилась и мигрень, и сон, и почва ушла из-под ног.
Милена снова и снова смотрела на гифки со своим порнографическим участием. В разных позах. С разными партнёрами. И с тремя сразу. Где отчётливо было видно проникновение… И красная надпись на каждой: «Ненасытная шлюха президента наставляет ему рога, пока он корпит на благо государства».
Глава 37. Этого не может быть!
«Этого не может быть. Этого не может быть. Этого не может быть», - пульсировала в голове лихорадочная мысль.
- Инга! – заорала Милена и сорвалась с постели, упав, запутавшись в простынях.
Однажды она уже стала жертвой розыгрыша нынешней Игнатьевой. Правда, по сравнению с этим, тот случай был сущей шалостью!
- Инга! – панически орала она, бегая по квартире, но «подруги» и след простыл. Ни её, ни её чемодана. Даже запаха её приторных духов не осталось.
Милена побежала назад в спальню за телефоном.
- Возьми трубку, - нервно расхаживала она по комнате, слушая гудки. – Возьми трубку.
- Да, - тягуче-самоуверенно отозвалась Инга, развеяв все сомнения насчёт того, что она могла быть не причастна к происходящему.
- Что это значит? – жёстко потребовала Милена объяснений.
- Ты о чём? – явно насмехалась «подруга».
- Об этой мерзости на моём телефоне! - сорвалась Мили. – Это же монтаж, да? Это же не по настоящему? – пыталась она взять себя в руки, не веря, что Инга могла с ней так поступить. У неё было жестокое чувство юмора, но это чересчур даже для неё. – Инга? - взмолилась Золоатрёва.
- Чего ты истеришь? – раздражённо отозвалась Игнатьева. – Твой диктатор всё быстренько замнёт, и будете дальше жить, добра наживать. Уже вся страна гудит о том, что он у тебя под каблуком.
- Что? – не могла Мили осознать произошедшее. – Ты… ты… Зачем? За что?
- Как минимум ради десяти тысяч долларов, - холодно отозвалась Инга. – Ты бы отказалась от таких денег?
- Да, - ни секунды не сомневалась Милена.
- Да ты всегда была дурой, - не усомнилась в правдивости её ответа Игнатьева. – Никогда не понимала, за что тебе так везёт.
- Везёт? – продолжала удивляться Золотарёва. – Мне?
- Да, тебе, - перекривляла её Инга. – Пока я в двадцать лет уже стала женой, вкалывая без выходных, чтобы заработать на «семейное гнёздышко», ты порхала бабочкой от любовника к любовнику, в Крым по два раза в год моталась отдыхать. Потом вышла замуж за первого красавчика на посёлке, когда нагулялась…
- Он едва не убил меня, - не верила своим ушам Милена, опустив первую часть обвинений подруги о «нагулялась» и «порхала».
- Но не убил же! – сорвалась Инга. – Теперь вот президент за тобой убивается. Живёшь в роскоши, пока я гнию в Камянске. Я рассказала тебе, как мы едва с голоду не дохнем, а ты за свою репутацию печёшься?!
- Ты позволила меня изнасиловать, – ошарашено произнесла Милена, делая последнюю попытку достучаться до Инги.
- Ой, они всего лишь пару раз в тебя вставили, - прыснула подруга негодованием. – Никто тебя не насиловал. Вечно ты из себя строишь жертву!
- Ясно, - коротко произнесла Золотарёва, осознав, что дальнейший спор с «подругой» бесполезен. Пытаясь отключить эмоции и включить мозг. – Кто тебе заплатил? – спросила она холодно.
- Понятия не имею, - по-прежнему раздражённо отвечала Игнатьева. – Мы общались по сети.
- Подожди, почему ты сказала, что Влад всё быстренько замнёт? – вдруг стал до неё доходить смысл куда более грандиозной проблемы. – Что ему заминать? Эти гифки ведь предназначались ему, чтобы нас разлучить?
Мерзкий смех того, кому она ранее безраздельно доверяла ледяным ужасом пополз по коже, сковывая и парализуя.