— Ева Ридверт! Я приказываю явиться!
— Приказывать ты своей любовнице можешь, герцог, — хмыкнула Ева, осматриваясь.
Но ничего интересного, кроме самого герцога, не обнаружила.
— За что? — Герцог зло полоснул кинжалом по ладони, сжал кулак, на пол капнула кровь. — Почему мне досталась в жены идиотка? Даже умереть нормально не смогла! Ева Ридверт, заклинаю тебя кровью своей и жертвенной, явись!
— Да здесь я, здесь, любимый мой супруг! — весело ответила Ева.
Ей совершенно не было страшно — это ведь сон, просто сон, пусть даже и контролируемый, но она знала, что вернется в тело. Иначе все было бы слишком просто… Для герцога и этого мира.
Призрачная птица-фантом опять уменьшилась до нормальных размеров и стремительно упала на кровь, жадно лакая ее раздвоенным языком.
— Ты получил жертву, таль, но не выполнил условия сделки, — жестко произнес герцог, глядя на тварюжку.
— Он его видит, а меня нет?
Ева поплыла к герцогу, ткнула в него пальцем, палец прошел насквозь. Но Вейн что-то почувствовал, вздрогнул и начал озираться.
— Проклятый браслет! — зло произнес он. — Без силы, что он запечатал, меня хватило лишь на запрещенный Орденом ритуал призыва.
— Что-то ваш Орден слишком часто пользуется запрещенными ритуалами, — иронично прокомментировала его слова Ева.
— И все зря! И почему я не удушил ее в первую брачную ночь? Король был прав, когда советовал сделать ей наследника и отправить в дальнее имение!
— У нас есть имение? — оживилась Ева. — Эй, муженек! Я жива! Жива! Смирись, расслабься и получай удовольствие! И перевяжи уже бедолагу, а то помрет от потери крови. Красивый же мужик, жалко.
Вейн словно ее услышал, он присел перед лежащим без сознания типом и начал сноровисто перевязывать раны на его запястьях заранее приготовленными бинтами. Не очень свежими, но все-таки… Ева вздохнула с облегчением, ей не хотелось налаживать отношения с хладнокровным убийцей.
— Ничего, целитель залечит быстро, — хмуро бубнил Вейн. — Извиняться не буду, у меня нет выхода. Я должен был попытаться узнать, убили жену или она сама… Потому что если ее убили, то расклад в партии меняется, и тогда нападение на Артура выглядит по-другому.
— Сама она, сама, — буркнула Ева. После разговора с богами она в этом не сомневалась. — Точнее, ее очень профессионально к этому подвели.
— Глупая девка! — продолжал злиться герцог. — Если ей не хватило ума прийти на зов, то…
Ева размахнулась и от души приложила ногой герцога по спине. Жаль, он ничего не почувствовал. Или почувствовал?
— Ева? Я тебя не вижу, но ощущаю изменение пространства. Если ты здесь, дай знак, милая. Отзовись, не бойся, я не причиню тебе зла, — тихим ласковым голосом, так не похожим на недавнее рычание, проворковал он. — Я скучаю, жена моя.
Что? Теперь стала милая? Двуличная скотина ты, шат Вейн!
Ева зависла, рассматривая стол с кипой бумаг и рассуждая вслух, все равно ее никто не видит, кроме птички, а та с интересом вертела головой, наблюдая за обоими.
— Нужен мне такой муж? С его ретроградными взглядами на женщин меня ждет лишь кухня, дети и церковь. А оно мне надо? Призываться или нет? Магия на меня не действует, наверное, поэтому герцог и не видит душу, но мужик так старался, даже жертву принес… Молодец! Будет чем шантажировать, если что.
— Ева, я понимаю, что ты злишься, но и ты меня пойми, я должен знать, кто тебя убил! Клянусь, я никогда больше не потревожу твой покой! Честью клянусь!
— А волшебное слово?
Ева подлетела близко, зависла напротив, наблюдая за Вейном, за его взглядом, ведь глазами лгать очень трудно.
— Я тебя чувствую, но не понимаю, как тебе удается прятаться. Ева… — Он на мгновение прикрыл глаза, борясь с собой, а потом тихо, но серьезно произнес: — Мне жаль. Мне действительно жаль, что так случилось. Наверное, я тебе недостаточно времени уделял, и в твоей смерти есть и моя вина. Прости. Я не ожидал, что ты настолько сильна, что сможешь сопротивляться кровавому призыву. Похоже, я много о тебе не знал, жена моя. Отпускаю!
Ева почувствовала, как ее тянет вверх.
— Эй! — заорала она птичке. — Ты же можешь пить кровь, значит, можешь ее осязать. Напиши ему, что я жива!
Фантом склонил голову набок и не сдвинулся с места.