Тира многое узнала. К примеру, узнала она, что своё необычное и красивое имя Тирана получила в честь города на юге Старого континента, где прошло детство Марии. Это был первый и последний раз, когда Родриго согласился с предложением жены. Хотя Тире подумалось, что он явно вкладывал иной смысл в это имя. Мария сказала, что муж всегда мечтал, чтобы дочь повелевала судьбами людей, чтобы дочь держала власть в своих руках, чтобы дочь решала, когда заходить Солнцу, а когда пробуждаться. А может, и не только Солнцу, но и самой РА. Поэтому ему очень понравилось имя, предложенное женой. В Великом Доминионе такое звучное имя положительно отзывалось в сердцах тех, кому не чужда была жажда власти, такое имя являло бы собой претензию на истинную власть, и такое имя и предопределило судьбу его обладателя, такое имя создало величие. Дочь оправдала надежды отца. А ещё она напомнила Великому Доминиону и всей Галактике, что слово, с которым созвучно её имя, всегда означало не только власть, но и истинный ужас.
А ещё Тира поняла, что на домини будет правильнее отказаться от склонения фамилии Дименсия. То есть правильнее говорить: Тирана Дименсия – Тираны Дименсия, и никак не видоизменять окончание фамилии, вроде «Тираны Дименсии». Но это красивое сочетание – Тирана Дименсия - настолько запало всем в душу, что воспринималось всеми именно как двойное имя. Поэтому Тира решила, что это даже хорошо. Пусть так и будет – она счастлива быть Тирой, она счастлива быть Дименсией.
Женщине-вирусу понравилась комната Тираны. Мама заботилась о поддержании чистоты в ней и в общем старалась, чтобы всё оставалось так, как любит дочь. Надо сказать, Тира была приятно удивлена. Она ожидала увидеть тёмные стены, увешанные черепами (неприятелей хозяйки комнаты), статуи плачущих дев, стоящих вдоль алой ковровой дорожки, ведущей к усеянному шипами трону, озаряемому ежесекундно столпами пламени, вырывающимися из отверстий в полу. Она рассчитывала увидеть тёмное логово повелительницы зла нашей вселенной. Но она увидела нечто другое.
В центре стояла широкая кровать с балдахином, шёлковое покрывало пестрело красками леса и переливалось солнечным блеском. На мягком ковре, по которому так и хотелось пройтись босиком, резвились зайчики. Стены были отделаны панелями из красного дерева, и придавали комнате небывалое ощущение уюта, вместе с тиканьем часов и потрескиванием огня в камине. Тира прошла вперёд, провела рукой по обитым кожей креслам, по дверцам большого шкафа искусной отделки, по поверхности покрытого лаком рабочего стола, на котором сохранились записи, заметки в миниэсктеркоме и даже на бумаге. Тира увидела нечто совсем иное, особенно, когда взгляд её упал на циклично анимированные голографические фотографии на стене. Она увидела Тирану маленькой, любопытной, глядящей по сторонам девчушкой. Тирану, идущую в школу вместе с мамой. Тирану за изучением книг. Тирану на выпускном.
Но больше всего своей глубиной и красотой поразил, очень поразил Тиру большой, висящий на стене портрет хозяйки комнаты: с него, на фоне тёмно-красного шёлка, застыв в величественной позе с гордо поднятой головой, взирала Тирана Дименсия. Её распущенные волосы струились ниже плеч и далее по тёмно-красному платью с чёрным корсетом, выражение лица было серьёзным, благородным, оценивающим. Загадочный блеск её глаз заставлял Тиру почувствовать, что она смотрит только на неё сейчас, и Тира не могла оторваться. Мрачное величие исходило от этого портрета, словно художник изобразил саму душу этой женщины. И впервые Тира поняла, насколько мрачно привлекательной могла бы быть Тирана, если бы она хотела быть такой. В ней была тёмная, холодная красота истинной повелительницы.
- Помнишь, девочка моя, - послышался голос мамы, - как ты создала эту картину?
Тира не ответила, она поверить не могла, что Тирана умела писать. В этом автопортрете, казалось, до сих пор живёт она – женщина, чьи мысли и желания позволили ей властвовать над Галактикой, над разумами, над страхами и даже мечтами живых существ. Тирана могла быть очень красивой, но если Тира вдохнула в неё добрую, искреннюю красоту, то этот портрет показывал иную красоту этой женщины. Красоту повелительницы, в чьих глазах плясала тьма, а в их блеске отражался свет миллионов систем, где со страхом и ненавистью, но и с неким особенным чувством произносили имя Тираны Дименсии.