Я сама по себе.
Слезы текут из моих глаз, пропитываясь черным мешком, надетым мне на голову, и когда руки снова начинают хватать меня, я отчаянно пытаюсь вывернуться, но в этом положении у меня нет никакой надежды. Это бесполезно.
Я слышу знакомый звук открываемого окна, прежде чем мужчины в моей комнате тащат меня по полу, царапая руки и наступая на мои волосы.
Мое тело врезается в стену под моим окном, и как только кто-то начинает тянуть меня вверх, что-то тяжелое падает на мой висок, и мой мир рушится.
На мое тело льется холодная вода, и я задыхаюсь, когда ко мне насильственно возвращается сознание. Нет ничего, кроме тьмы, и моя реальность мгновенно возвращается. Мне нужно выбраться отсюда.
У меня все еще черный мешок на голове, а мои запястья и лодыжки все еще связаны, и я лежу на твердом полу, как рыба, вытащенная из воды. Пол подо мной рябит, и, судя по звукам вокруг меня, я предполагаю, что меня бросили в кузов какого-то грязного фургона и привезли в Додж-Элли.
Мое бедро болит, когда часть моего тела кричит об облегчении, но, когда фургон смещается вниз под чьим-то весом, все мысли о боли исчезают.
Я боец, всегда им была, так что сидеть сложа руки и ничего не делать не в моем характере. Как только руки начинают меня тянуть, я задираю ноги и моментально с чем-то сталкиваюсь. Громкий стон разносится по фургону, прежде чем кулак ударяет меня по животу.
— Чертова сука.
Я хватаю ртом воздух, когда удар вышибает из меня дух, но я не осмеливаюсь остановиться. Как черт, я буду идти легко. Это моя жизнь, и я отказываюсь жить как чей-то питомец. Я не знаю, кто стоит за всем этим, но у меня есть хорошая догадка, и я ни за что не пойду добровольно. Я умру до того, как меня продадут в сексуальное рабство.
Вторая пара рук начинает хватать меня, и через мгновение меня перекидывает через плечо какого-то здоровенного парня. Толстая рука обхватывает мои ноги сзади, удерживая меня, и на мгновение я вижу солнечный свет, сияющий сквозь черный мешок на моей голове.
Как долго я отсутствовала? Как далеко они меня завезли? И кто, черт возьми, поймет, что меня нет? Айрин и Курт, черт возьми, ничего не сделают и не поднимут тревогу, они просто будут рады, что я ушла из их дома. Парни не станут искать, они просто решат, что мне нужно немного личного пространства после того, как я забралась в постель с Карвером, и Эмбер? Я не знаю о ней. Она, наверное, подумает, что я просто отдыхаю где-то и надеюсь на лучшее.
Я облажалась.
Солнечный свет сквозь мешок исчезает, а мое тело охватывает холодок. В нос ударяет запах плесени, и чем дальше идет человек, тем темнее становится вокруг.
Я слышу лязг металлических дверей, девчачье хныканье, крики, плач, крики. Вокруг меня драка, звук тяжелых цепей, падающих на твердый пол, а затем громкий скрежет металлического замка, выдвигающегося с яростного леденящего хлопка.
Я прыгаю в объятия парня и тут же начинаю паниковать, когда слышу, как открывается металлическая дверь. Страх сотрясает меня, и я корчусь, отчаянно пытаясь вырваться, но руки хватают меня, и как раз в тот момент, когда мешок срывается с моей головы, я падаю на холодную землю, мои запястья и лодыжки все еще связаны.
Тяжелая металлическая дверь захлопывается, и я заперта во тьме, и меня могут вести только мои чувства.
Я сворачиваюсь в клубок на земле, прислушиваясь к звукам, крикам и боли, исходящей из других клеток, и к настойчивой капле, капле, капле, которая падает на холодный бетон рядом со мной, и каждая капля каким-то образом становится все громче и громче.
Я подтягиваю колени к груди и крепко обхватываю их руками, борясь с оковами, которые рвут мою кожу. Я наклоняю голову как можно ниже и пытаюсь стать невидимой, прежде чем позволить слезам течь тяжелыми и свободными, и пожелать, чтобы я могла быть где угодно, но не здесь.
ГЛАВА 15
Кап. Кап. Кап. Кап.
Сильная дрожь охватывает мое тело, когда я прижимаюсь к себе, отчаянно пытаясь согреться. Мои зубы стучат до боли, и как бы я ни старалась, я не могу заставить их остановиться.
Моя одежда промокла от земли, мои волосы слиплись от грязи, и холод пропитал мои кости. Прошло две ночи, и я могу честно сказать, что за те две ночи, которые я провела здесь, я бы выдержала всю жизнь дерьма в приемной системе.
Я не спала. Не потому, что сон для слабаков, а потому, что найти его невозможно.
Тяжелый стук металла звучит всю ночь, девочки кричат и над ними издеваются, а потом появляется страх, который тяжело ложится мне в грудь. Я просто хочу домой. Я хочу спать в своей дерьмовой постели и видеть знакомые лица.
Темнота калечит меня, и впервые в жизни я знаю, что, если мне придется страдать еще одну ночь здесь, я буду желать смерти.
Я не могу этого сделать.
Всю ночь я прокручивала в голове сценарии, пытаясь придумать способ покончить с собой, но все, что у меня есть, это мои собственные руки. Я никогда раньше не чувствовала такого отчаяния, такого страха и агонии. Я бы не пожелала такого злейшему врагу.
В сотый раз за два дня по моему лицу текут слезы. Я никогда не чувствовала себя такой подавленной, такой одинокой и испуганной. Каждая последняя унция энергии высасывается из моего тела, но я думаю, это то, чего они хотят. Они хотят, чтобы я была самодовольная, они хотят, чтобы я сдалась, сдалась и позволила им играть в какие-то извращенные игры, в которые они так мечтают играть, в такие игры, которые их жены и дети никогда не оценят и не одобрят.
Кап. Кап. Кап. Кап.
Я собираюсь стать чьей-то грязной, тайной маленькой шлюхой, и каждый день до конца своей жизни я буду молить о смерти, но она никогда не придет. Я никогда не выберусь отсюда, никогда не буду свободна.
Мне должно было исполниться восемнадцать через два месяца, мне должны были вернуть мою жизнь, чтобы я могла делать с ней все, что захочу. Я была так близко.
Звук тяжелого металлического замка, соскальзывающего с места, за последние два дня стал настолько знакомым, что моя голова даже не поднимается. Я полностью сдалась. Моя надежда ушла, и я даже не пытаюсь дать отпор, или, может быть, это просто нехватка энергии после того, как я была связана в течение двух дней подряд.
Мои запястья и лодыжки кровоточат, и я молча умоляю, чтобы я подхватила неприятную инфекцию, которой может быть достаточно, чтобы выполнить эту работу.
Раздается еще один громкий хлопок, прежде чем я слышу, как люди входят в мою темную камеру и светят мне в глаза ослепляющим светом. Свет распространяется вверх и вниз по моему телу, прежде чем мужчины подходят ко мне. Я слышу металлический лязг выкидного лезвия и пытаюсь закричать, но у меня не остается сил, чтобы издать звук.
Нож разрезает путы на моем запястье, разрезая при этом кожу. Мои руки падают, и мои мышцы болят от того, что меня так крепко держат в одном и том же положении. Волна надежды пронзает меня. Это мои спасители?
— Помогите. Пожалуйста, помогите, — шепчу я хриплым от крика голосом.
Они не издают ни звука, пока нож разрезает путы на моих лодыжках. Все мое тело распластано на полу, и мне требуется секунда, чтобы взять под контроль свои уставшие мышцы. Я пытаюсь пошевелиться, когда чья-то рука хватает меня за плечо и рывком поднимает на ноги.
Один мужчина держит меня, и как раз в тот момент, когда я думаю, что мы вот-вот уйдем отсюда, свет падает на мое тело, и другой парень начинает хватать мою одежду, дергая и дергая ее, разрывая ткань до тех пор, пока не остается ни черта.
— Нет, — кричу я, опасаясь, что это все. С этого момента я навсегда останусь разоренной, израненной и неспособной быть той девушкой, которой была раньше.
Я полностью раздета донага, и у меня нет ни грамма энергии, чтобы что-то с этим поделать. Меня дергают за волосы, моя кожа истерзана и покрыта синяками, украшения сорваны с моего тела. У меня украли кастеты, и как раз в тот момент, когда унижение захлестнуло меня, на меня вылили ведро с холодной водой, и мое тело яростно отскребли.
— Перестаньте трогать меня, — всхлипываю я, отчаянная дрожь делает почти невозможным разобрать проклятое слово, которое вырывается из моего рта. Они хватают меня за волосы, растирая слипшуюся грязь, прежде чем расчесать их расческой, вырывая пряди на ходу. — Остановитесь. Пожалуйста остановитесь. Отпустите меня домой. Я хочу пойти домой.
Мужчины игнорируют каждое слово, которое исходит из моих уст, и продолжают работать надо мной. Я вытерта, и на мгновение я благодарна за влажное полотенце, наброшенное на мое тело, но это не длится долго, пока я не становлюсь их куклой, чтобы наряжаться.
Из сумки вытаскивают дорогое черное кружевное белье, и я в замешательстве наблюдаю, как мужчины втискивают в него мое тело, привязывая меня к шлюховским подтяжкам и скрепляя все кусочки вместе. Пара прозрачных чулок до бедер стягивает мои ноги, и, несмотря на дорогое кружево, покрывающее мое тело, я никогда не чувствовала себя такой дешевой.
Мужчины заканчивают одевать меня, и когда я думаю, что они собираются вытащить меня отсюда, они отпускают меня, и я падаю на землю. Тесная, грязная камера растворяется во тьме, громкий стук двери эхом разносится по камере, и я снова остаюсь