«Ты называла меня богом, но не верила.
Ты думала, я лгал для красоты словца.
Я есть БОГ, пускай и виноделия,
Но силы хватит наказать мне подлеца!
(В головах влюбленных звучал низкий и грозный голос Диониса, пока он направлялся в спальню к Антее).
Тебе вины не избежать, и не надейся!
Не нужно прятаться в хлеву.
От страха пьёшь моё вино? Да хоть напейся!
Тебя я все равно найду и накажу!
Отец мой в Рай тебя не примет,
В Ад дорога стелится твоя.
Ты думала, меня перехитрила?
Оглянись! Он мертв из-за ТЕБЯ!
(Юноша ударил молодого мужчину по голове, отчего тот тут же упал).
Куда же ты ползёшь? Останься!
Тебе ведь нравится вино и секс.
Скольких ты уже так приласкала? Признавайся!
Иначе я сломаю твой хребет!
Я тебе верил! Я думал, всё иначе!
Мне говорили, что я слишком молод…
Оказалось, я и правда наивен и прозрачен.
Пора менять привычные устои.
Я больше не поведусь на эти чары,
Благодарю за этот горький, но урок.
Теперь же, моя любимая и дорогая,
Прощай… Твоя смерть лишь пользу миру принесет».
Дионис произнёс шёпотом слово «Фатум», и его меч тут же материализовался у него в руках.
— Дин, прошу тебя, не надо! Я просто не понимала! — обливаясь слезами, молила девушка, лежа на полу у ног Диониса.
— Просто не понимала?! — взревел юноша, ставший в мгновение мудрее и умнее.
— Я думала, ты просто человек, что позабыл меня… — скулила возле его ног трясущаяся от страха девушка. — Тебя так долго не было!
— Довольно! Я видел достаточно! Оправдания мне не нужны! — Дионис взмахнул мечом с именем «Судьба» и впервые окропил его кровью. Голова предательницы покатилась по полу, оставляя кровавый след.
Юноша вышел на улицу, глядя на полуразваленный дом. Боль не прошла после смерти предательницы, наоборот, стала сильнее. Внутри поселилась пустота… Меч вспыхнул белым пламенем и исчез из его рук. Крылья тоже растворились. Парень сел на землю и тихо заплакал.
— Отец, я согрешил! — буквально заорал он, глядя в небо красными глазами. — Я поступил очень плохо! Пожалуйста, верни всё назад! Ты ведь можешь!
Ярость внутри Диониса уходила, оставляя место лишь раскаянию и горю. Он лежал на сырой земле и скулил, стуча руками и ногами по ней. Он сам не понимал, зачем он это делает, но казалось, так было легче. Отец не отвечал. Похоже, он не ожидал такого от своего сына и не хотел ему помогать. А вскоре с небес полетели капельки дождя. Возможно, это было послание для Диониса, но он был не в силах его растолковать. Сейчас он лишь лежал и скулил, сожалея о том, что совершил. Ему никогда ещё не было так больно, как сейчас. Этот урок он усвоит на всю свою долгую жизнь…
Глава 4. Покаяние и безумие
Дионис лежал на земле, терзаемый болью и отчаянием, смотря в небо. Капли дождя, едва срывающиеся с небес, неспешно и угрюмо стучали по земле и по лицу юноши, исключительно точно передавая его настроение. Он пролежал таким образом с несколько часов, и чувство горечи разъедало его душу уже меньше. Но внутри поселилась апатия ко всему, что происходит вокруг. Серое небо словно пыталось вразумить и привести в чувство юного бога своими холодными капельками дождя. Но не тут-то было. Дионис ещё больше убеждался в своём бессмысленном существовании и думал лишь о том, что подвёл своего отца и стал плохим сыном. Кроме этого, он никак не мог отпустить терзающую его мысль, что он совершил ужасный поступок, который навсегда определит его, как тёмного бога. Эти последствия уже нельзя будет обернуть вспять.
Время давно перевалило за полдень. Дождь уже прекратил свои попытки привести в чувство запутавшегося юношу, который по-прежнему лежал, насквозь промокший и грязный. Он смотрел в небо, витая где-то в своих мыслях. Солнышко двигалось в сторону горизонта, оставляя неподвижное тело Диониса на растерзание холодного ветра. Происходящее вокруг больше никак не волновало нашего героя, а потому он даже не обратил внимания на подошедшую фигуру в тёмном плаще, скрывающем лицо под капюшоном. Но фигура настойчиво теребила тело Диониса и что-то говорила, заставляя обратить на неё внимание. Никто из смертных не мог навредить представителю древней расы, а потому Дионисий лежал неподвижно и не обращал внимания на отвлекающее его существо, продолжая витать в своих мыслях. До тех самых пор, пока фигура ощутимо не ударила его по груди, а затем едва ли не срывающимся голосом произнесла: «Динь…» Тут-то юноша и встрепенулся, повернув голову и широко раскрытыми от удивления глазами посмотрел в синие глазища любимой сестры.