— Потому, что ты нуждался в этом. А я обещала тебе, что не брошу тебя, — произнесла девушка, излечивая попутно Кербероса и с опаской глядя на Диониса.
— Ты не должна была… — произнес он, схватив голову руками. Воспоминания резко возвращались, напоминая обо всем произошедшем. На его лице отразилась боль и попытки борьбы внутри себя. — Стоило добить! Добить меня!
— Не говори глупостей, Динь! — попыталась его вразумить Ксения.
— Ты даже не представляешь, что я делал! И с каким наслаждением я это делал! — взревел Дионис, вставая на ноги и выбираясь из ямы.
— На тебе висело проклятие безумия! — попыталась объяснить ему девушка.
— Венера… — прошептал он, схватившись за голову и упав на колени. Дионисий схватил себя за волосы и сильно сжал их руками, пытаясь выдернуть. Боль воспоминаний давалась ему нелегко, но он сдерживал себя. Держал всё внутри.
— Что случилось с Венерой? — встревоженно спросила Ксения, толкая Кербероса уйти.
— Нет её больше… — прошептал юноша, уткнувшись головой в землю. Крылья за спиной исчезли, оставляя взамен возможность лицезреть глубокие порезы на теле Диониса. Сейчас его поддерживает энергия света, но скоро она иссякнет, и физическая боль даст о себе знать. Впрочем, в данный момент это мало волновало юного бога.
— Как это нет, Динь? Что случилось? — удивилась новоиспеченная Ариадна.
— Так… Я убил её. Задушил в кровати. И оставил тело там, — медленно, делая громкие вдохи перед каждым предложением, произнес юноша. — А теперь, благодаря твоим стараниям, мне придется жить с этим.
— Это лучше, чем жить под пеленой безумия! — возмутилась девушка.
— Это ты так решила?! — поднял голову Дионис. — С каких это пор ты решаешь, как мне лучше?!
— Да что ты такое говоришь вообще?! Я не узнаю тебя! — закричала в ответ Ксения. — Может, проклятие лишь освободило то, что в тебе изначально теплилось?
— А-а-а, хочешь сказать, что я всегда был безумен? — тихо и как-то зловеще произнес парень, медленно вставая на ноги. Злость позволяла ему заглушать боль. — Таким ты меня теперь видишь?! Изгоем нашей семьи?!
— Ты вообще не часть нашей семьи, поэтому я не знаю, каким тебя нужно видеть! — выругалась Ксения и спустя несколько секунд осеклась, но было уже поздно. Слова обратно не вернуть.
— Как это не часть семьи? — удивился Дионис, растерявшись от услышанного. — От меня уже все отвернулись? Больше не хотят видеть во мне сына и брата?
— Прости, Динь, я не хотела… — попыталась успокоить его девушка, протягивая руки.
— Ответь мне! Ответь на мой вопрос! — взорвался Дионис, отталкивая девушку.
— Динь… Ты всё равно мой брат и всё равно сын моим родителям, просто не по крови. Твой отец исчез после твоего рождения, а мой отец принял тебя в семью и воспитал. Вот и всё, — ответила ему Ксения. — Но разве это имеет значение, если ты воспитывался среди нас?
— А-а-а… Это же… Хм-м… — Дионисий вновь запустил руки в волосы и отвернулся от девушки, пытаясь усвоить полученную информацию. Он топтался на месте, скрывая свою боль и пытаясь определить, как же ему дальше поступить.
— Динь, пойдём…
— Уйди от меня! — прервал он попытки девушки схватить его за руку. — Я не часть вашей семьи и не хочу ею больше быть!
— Зачем ты так говоришь? Мы же любим тебя! Я люблю… — искренне произнесла Ксения.
— Даже сейчас?! Когда я готов убить твоего отца за ложь, Геру за предательство, а тебя за то, что ты молчала всё это время?! — закричал Дионис.
— Уже и не знаю… — прошептала девушка, сдерживая слезы. — Ты и правда показал себя с другой стороны. Я уже не знаю, кто ты есть.
— Тогда ступай домой, раз боишься меня, — тихо произнес юноша, отвернувшись от девушки, чьи глаза вместо зелёного приняли синий оттенок. — И больше не возвращайся ко мне. Я не хочу больше видеть ни одного из вас!
— Прости… — произнесла Ксения и исчезла, спешно закрывая лицо руками.
Дионис остался один. Силы были на исходе, и физическая боль уже начала проявляться. Юноша медленно направился в сторону острова, сдерживая себя, чтобы не закричать от боли. Он доплыл до берега усеянного зеленью острова, где и отключился, не в силах даже ползти дальше. Его довольно скоро обнаружили милосердные нимфы и, признав в нём существо древнейшего рода, забрали его с собой для того, чтобы излечить от полученных ран.