— Анатолий, ты уходишь?
— Вообще-то пора, — и Чичикало посмотрел на часы, — без четверти двенадцать, а я все вожусь...
— У меня к тебе разговор, ты, пожалуйста, немного подожди, я только заскочу на пару минут к начальнику горотдела.
Оставшись в кабинете, Чичикало подумал: «Зачем я ему понадобился? Неужели по тому злосчастному делу? Так сейчас я тот район, где случилось убийство, не обслуживаю, а участковые там очень опытные, давно на поселке работают, хорошо людей знают.
Леднев действительно вернулся быстро.
— А вот и я, — бодро проговорил он. — Ты, Анатолий, не стой, садись поближе к столу и рассказывай все, что тебе известно об убийстве Мишина и нанесения телесных повреждений его супруге Тереховой.
Чичикало не догадывался, что полковник к нему обратился не случайно, знал его как думающего оперативного работника, человека аналитического ума, умеющего разговаривать с людьми, располагать собеседника на откровенный разговор, рассчитывал на его помощь.
— Я на место происшествия не выезжал, — чуть смущенно заговорил оперативник. — В четыре часа дня позвонила женщина и, не назвав себя, сообщила, что в доме шестнадцать по улице Ушинского, мимо которого она проходила, услышала крик о помощи, звон разбитого стекла на чердаке дома, затем увидела женщину, пытавшуюся вылезти через окно. Участковый инспектор побывал по этому адресу и обнаружил в коридоре на полу большую лужу крови, а хозяйку нашел почти в бессознательном состоянии. Об этом я доложил начальнику горотдела. На место происшествия незамедлительно выехала группа, в составе которой следователь прокуратуры, судебно-медицинский эксперт, эксперт-криминалист, участковый инспектор и начальник горотдела внутренних дел.
Чичикало перевел дыхание. В это время в кабинет вошел следователь Серов.
— По-моему, мы где-то с вами уже встречались? — заметил Леднев, приветствуя гостя.
— Точно, — подтвердил следователь. — Это было у прокурора области: вместе с начальником горотдела мы совещались по двум нераскрытым убийствам прошлых лет.
— Верно, — кивнул согласно Леднев. Помедлил. — Ну, а теперь давайте обменяемся сведениями по делу о нападении на супругов Мишиных.
— Сейчас что-то определенное сказать не могу, расследование только началось. А то, что есть у нас, не дает возможности определить даже мотивы преступления и оценить обстановку, которая зафиксирована при осмотре места происшествия.
— Согласен. — Леднев в раздумье поднял голову: — Но не смогли бы вы поподробнее ознакомить нас с его результатами?
Следователь достал из портфеля папку с бумагами и предупредил, что остановится на основных моментах.
«Местом происшествия является одноэтажный дом, к которому пристроена веранда, стены ее выложены белой стеклянной плиткой. При входе на веранду у окна — стол, в углу рулоны ковровых дорожек. На столе коробка с остатками торта, жареное мясо в миске, трехлитровая банка с вишневым компотом и две трехлитровые банки с помидорами. Тут же, у самого порога, стоит большой чугунный утюг...»
— Простите, — перебил следователя Леднев, — вас, кажется, Александром Егоровичем зовут, верно? Очень приятно. Может, я сам прочитаю протокол, Александр Егорович?
— Да не-ет, — возразил Серов. — Он не отпечатан еще, а мой почерк вы не разберете.
— Хорошо, тогда продолжайте, пожалуйста, — согласился Леднев.
«В передней комнате сразу за порогом на полу — лужа крови, вокруг много кровяных пятен. Рядом — кусок сплетеного двойного электрошнура длиной 165 сантиметров, на котором также имеются мазки крови. Возле стола стоит бытовой трансформатор, концы его проводов обрезаны, срезы на них свежие.
В ванной комнате еще несколько мазков крови, самодельный нож. Из ванной — дверь в кладовку, где тоже следы крови. Из кладовки ход ведет в подвал, на полу которого лежит труп Мишина Николая Степановича, 1924 года рождения. Под головой — пальто, почти все мокрое, на подкладке мазки крови. На шее повязан бант двойным слоем довольно туго, им прикрыта резаная рана».
— Извините, Александр Егорович, — снова прервал его Леднев, — я хочу понять, для чего преступник сделал тугую повязку на шее Мишина. Неужели тот, кто пришел с единственной целью завладеть ценностями, занялся подобным врачеванием? Не кажется ли вам все это странным?
Следователь пораздумывал.
— Что сказать вам по этому поводу? Наверное, хозяин до конца не сознавался, где прячет ценности, и преступник, желая их все-таки заполучить, стал спасать ему жизнь. Но он ранее переусердствовал, нанес смертельные раны.