Леднев не стал этого комментировать, попросил следователя продолжать ознакомление с протоколом осмотра.
«Возле трупа Мишина — самодельный нож типа финского с односторонней заточкой. На правой щеке и верхней губе потерпевшего — две вертикальные раны, глубокие, края их неровные. На шее под гортанью — рана длиной двенадцать сантиметров. На подбородке и под нижней челюстью — пять ран линейной формы. На ладонях несколько разрезов».
— Александр Егорович, скажите, а какие ранения у Тереховой? — поинтересовался Леднев.
— Откровенно, еще не знаю. Ведь ее из дому отвезли сразу в психоневрологический диспансер. А из показаний свидетеля-соседа явствует: преступники Терехову жгли и пытали.
— Может, познакомите меня с этими показаниями? — Леднев вопросительно посмотрел на следователя.
— Можно, — согласился Серов и стал читать протокол допроса свидетеля Назарова:
«...Я был дома. В семнадцать часов ко мне в комнату постучали два мальчика лет девяти-двенадцати. Они сказали, что тетя Шура из семнадцатого дома попросила срочно прийти к ней — у нее несчастье. Спустя минуту пришла соседка Ларина из седьмого дома и сообщила, что Шура просит вызвать милицию. Я вместе с соседкой и ее дочерью зашел в палисадник и приблизился к дому. Терехова в это время стояла у окна. На ней не было лица. Я спросил: «Что случилось?» Она, дрожа, ответила: «Ой, Сергей Васильевич, такое горе, меня жгли и пытали, а Коля, наверное, убит». Я спросил: «Кто?» Она ответила: «Я шла из магазина, возле моего дома стояли «Жигули», я прошла по тротуару, после чего из машины вылез мужчина и пошел за мной. Я зашла к себе во двор — и он следом. Я — в дом, а там... мужчина и женщина, молодые. Мужчины назвались электриками...» Еще Терехова сказала что-то про деньги и оружие, которое было у женщины, но я уже не слушал... Я ее спросил, почему она не выходит. Терехова ответила: «Там все заперто».»
Тут в разговор вступил Чичикало.
— А ее допросить нельзя? — поинтересовался он.
— Пока не разрешают врачи, у пострадавшей реактивная депрессия, после психотравмы появились страх и тревога.
— Тогда к вам просьба, — обратился Леднев к следователю, — поручите судебным медикам осмотреть Терехову и определить степень повреждений и чем, кстати, они нанесены.
— Постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы я обязательно вынесу, — сообщил тот, — и все вопросы, связанные с травмами, поставлю на разрешение.
— Хорошо, — одобрил Леднев. — А теперь, пока суд да дело, давайте поедем на место происшествия, осмотрим дом Тереховой. Я хочу лично взглянуть на обстановку после преступления.
— А какая в том необходимость? Неужели вам недостаточно того, что я прочитал в протоколе? — выразил недоумение следователь.
— Александр Егорович, не в обиду пусть сказано, оперативные работники угрозыска, да что греха таить, и следователи тоже, в спешке иногда допускают серьезные огрехи, а их потом в процессе расследования ох как трудно исправлять.
— Собственно, я не возражаю. Если вы так считаете — пожалуйста.
— Поймите меня правильно, Александр Егорович. — Леднев как бы оправдывался, что на него было непохоже. — Это не моя прихоть, а служебная, профессиональная обязанность — самому увидеть обстановку и оценить ее, чтобы правильно выдвинуть версию и затем организовать поимку злоумышленника. Считаю, с нами должны поехать товарищ Чичикало и эксперт-криминалист. Больше, пожалуй, нам никто не нужен. Согласны? Тогда — в путь.
...Первое, что бросилось в глаза Ледневу, когда он переступил порог дома, это — массивный чугунный утюг. Немного дальше от него стояла электроплитка квадратной формы.
— Этим утюгом пытали старуху? — задал вопрос следователю Леднев.
— Да, им, — подтвердил следователь.
— Ну и ну! — Полковник покачал головой.
Чичикало, проявив любопытство, нагнулся и внимательно изучил утюг со всех сторон. Затем стал рассматривать и электроплитку, на которой стоял никелированный чайник. И вдруг не без удивления произнес:
— Да ведь спираль вся в паутине! И утюг... в ржавчине. Похоже, он давно не видел жара.
Леднев этак многозначительно поцокал языком, и тоже присел на корточки.
— Прав Анатолий, — одобрительно отозвался вскоре полковник. — Значит, плитка не включалась. Тогда какая цена показаниям свидетеля? Жгли ее...
— Сейчас не помню, но кто-то сказал, — стал объяснять следователь, — что плитку преступники якобы принесли с чердака. К слову, в обстановке, царившей в те минуты, не грешно было и не обратить внимания на эту малозначительную деталь. Ведь в квартире стоял неописуемый галдеж, потерпевшая кричала, стонала, мы старались скорее ее госпитализировать...