Двиарская техническая мысль развивалась без участия Голливуда и любителей НЛО, а потому квадрантный крейсер второго ранга не был похож ни на блюдце, ни на диск, ни на творения дизайнеров фантастических телесериалов. У него были крылья для маневрирования в атмосфере, его формы отличались плавностью линий, и он казался огромным. Вот и все, что могли сказать задравшие головы жители города.
Примерно десять секунд корабль висел в тысяче ярдов над поверхностью, а затем в его днище открылся огромный люк, послышалось громкое гудение, и из озера стал расти огромный водяной столб. Вверх. К кораблю.
Вода обычно спокойного озера забурлила. Лодки и яхты, на которых коротали летний день многие жители города, потеряли управление и были захвачены гигантским водоворотом. Раздались первые крики ужаса. До главнокомандующих, которым сбивчиво излагали ситуацию, наконец-то дошло, что происходит.
А из расположенной в пригороде базы ПВО вылетели четыре ракеты…
В столовой оказался только Цвейг. Седенький старичок, как обычно, одетый в черный костюм с обязательным черным галстуком, белоснежную сорочку и блестящие туфли, допивал кофе, поглядывая в разложенную на столе газету. Увидев Бора, он улыбнулся и вопросительно поднял брови, что означало приглашение. Бор ответил на улыбку и присел за столик старика.
— Доброе утро, профессор.
— Доброе утро, Бор. Как вы спали?
— Неплохо.
— Видели сон?
— Да.
С первого дня знакомства между Цвейгом и Бором установились теплые отношения. Профессор не скрывал, что молодой мужчина напоминает ему сына, Бору, в свою очередь, импонировали ум Цвейга и внутренняя сила, что позволяла старику держаться. А потому единственным человеком, помимо врачей, которому Бор рассказал о своем странном сне, стал именно Цвейг.
— А вот мне ничего не снится. — Старик сделал маленький глоток кофе. — Абсолютно ничего…
Ответить Бор не успел. Цвейг вернул чашку на стол и, снова улыбнувшись, постучал пальцами по развернутой газете:
— Забавно наблюдать, как журналисты высасывают статьи из пальцев. Почти два месяца двиары находятся на Земле, а ничего нового в прессе так и не появилось. Все статьи в той или иной форме повторяют то, о чем говорилось в течение первой недели.
— Служба безопасности каждый день отлавливает репортеров, пытающихся пробраться на базу, — заметил Бор. — Последний переоделся солдатом.
— Им нужна информация. Люди хотят знать, что происходит.
— Они думают, что правительства засекретили данные.
— Вот именно.
— И не верят правде.
— Человек хочет верить в то, во что он хочет верить, — обронил старик.
Информационный вакуум раздражал общество, раздражал журналистов и раздражал правительства. Картинки висящих на орбите четырех двиарских кораблей давно приелись. Немногие изображения самих двиаров были изучены под микроскопом. Ученые и уфологи забрасывали журналистов своими теориями и домыслами, высказывали предположения, откуда взялись двиары, что представляет собой их общество и к чему приведет встреча. В первое время ученых и уфологов внимательно слушали, затем интерес к ним пошел на спад. Общество желало выслушать самих двиаров или, на худой конец, правительство, которое обязано провести переговоры и доложить. Общество желало знать правду.
А правда заключалась в том, что информации не было.
Двиары молчали. Общество злилось. Правительства лепили хорошую мину при плохой игре.
— Полагаю, рано или поздно все встанет на свои места, — протянул Бор, вчитываясь в меню.
— Согласен, — кивнул Цвейг.
И покосился на официанта, терпеливо ожидающего заказа Бора.
Кормили в столовой великолепно. Тот деятель из правительства, фамилии которого Цвейг не запомнил, заявил на всю планету, что «мы ничего не пожалеем для тех, кто пережил ужасную катастрофу», и слово сдержал. Апартаменты, в которых разместили выживших жителей города, не уступали люксам лучших отелей. Многочисленные горничные следили за порядком. За здоровьем горожан наблюдала целая рота медицинских светил. А в столовую командировали высококлассных поваров, способных приготовить любое блюдо.