— А вот я словно похудел от волнения, во рту пересохло, — пожаловался я. — Сын, в машине есть вода?
— Во фляжке, падре… Ты хорошо держалась, Кэт! Почти как настоящая принцесса. Или как крупная чиновница из Евросоюза.
— Это такой комплимент, Дино? — подозревая подвох, спросила Селезнёва.
— Но ты действительно была хороша, поздравляю вас, господин посол! Других чиновниц я не видел.
— Присоединяюсь! — гаркнул я, подмигнув отроку. — Давай, Дино, поздравим нашу начальницу по-мужски!
И мы оба чмокнули её в щёки, заставив русалку смутиться и слегка покраснеть, как бы странно это не звучало применительно к русалке.
— Ой, да вы что! Люди смотрят!
— Пусть завидуют! — отмахнулся я. — А нам нужно отпраздновать успешно прошедшую аккредитацию.
— Отпраздновать? Тогда мне нужно освежиться и переодеться, — сразу загрузилась заботами Екатерина свет Матвеевна, отныне Посол России и Русского Союза в Южных Американских Штатах. И обращаться к ней следует так: Ваше Превосходительство, госпожа Посол. С ума сойти!
— Мне тоже! — тут же вписался в тему Дино, дернув рукой наглаженные брюки и всё ещё с опаской разглядывая свои новенькие чёрные оксфорды.
А ещё на нём «другой костюм». Помните воскресный костюм Тома Сойера, который предназначался для воскресных мероприятий и церковных служб, и сестра Мэри. следила за тем, чтобы Том надевал его только по воскресеньям?
— Тогда езжайте, а я пешочком в «Лагуну», забронирую столик. Там всё и обсудим. Возражений нет?
— Давай всё обсудим позже, — уточнила Катя. — а сегодня просто отдохнём, я вся изнервничалась.
— Нет проблем, план откорректирован! Мы сначала напьёмся, потанцуем, а уж потом обсудим, и не обязательно аккредитацию.
На этот раз возражений не последовало…
Субботним вечером жизнь в старом добром Додже, как обычно, бурлит вдоль его длинной набережной. Здесь, на приморском рубеже, располагаются три главные точки алкогольного и кулинарного притяжения местной публики, а также несколько мелких эконом-заведений типа «распивочная», жители их называют «ординери». Туда частенько захаживают горожане с совсем уж тощим кошельком и индейцы.
Но это не отбросы общества, такие на Платформе долго не живут, просто люди, стеснённые в средствах. Из их числа набираются разнорабочие и грузчики, подённые работники и ковбои фермерских хозяйств. Еда в «ординери» простая и сытная, а выпивка дешёвая. Застекленные рамы в забегаловках расшатаны. Их часто выносят в пьяных драках, окна «ординери» дребезжали все пять минут, в течение которых я находился в одной из таких точек.
А вот классических салунов я в Додже не встречал, здесь вообще мало ковбойщины и много интернационала.
Первое нормальное кафе, «Кентуккийский цыплёнок», не представляет для меня никакого интереса — оно вечно заполнено шумной молодёжью, беззаботно проводящей вечера в лучшем случае за порцией курицы в кляре, но чаще с лёгким салатиком и холодным лонгдринком.
Хозяин заведения оказался хитрым малым: он быстро уловил тенденцию и превратил кафе в нечто среднее между уютным местом встречи и вариантом фаст-фуда для здешнего среднего класса. Молодёжь обожает это место. Я как-то зашёл туда на пару минут, окинул взглядом занятые столики, группки пацанов и девчат, сидящих со стаканами и отжигающих на гитарах и губных гармошках даже на полу, и решил, что, увы, мне здесь делать уже нечего.
…Смотришь вот так на них от дверей, смотришь, вспоминаешь себя лет десять-двенадцать назад, когда посиделки с пустым карманом и полным счастья сердцем, что называется, заходили на ура, и думаешь: куда утекла вода в реке жизни? Почему я стал другим?
Сынуле «Цыплёнок» за эти дни перед важным визитом к губернатору, с пользой проведённые им в разведке местности, пришелся по душе. Он там, похоже, уже полностью освоился вместе с новеньким немецким инструментом и охотно делает социальные срезы. По-моему, в среде девушек.
Далее по берегу идёт таверна «Медуза», облюбованная основной массой обывателей. Там собираются те, кто не может похвастаться толстыми кошельками, но и далек от маргиналов. Рабочий люд приходит сюда за простой едой, недорогим пивом или проверенным крепким алкоголем. Стены тут крепкие, стекла маленькие, столы дубовые, а стульев нет, только лавки — всё готово к эмоциональному взрыву и очередному выбросу буянов наружу после очередного же пивного скандала.
Десять минут, проведённые мной внутри, сопровождались резким запахом пережаренного мяса, протиранием глаз в едком сигаретном дыму, монотонным гулом споров-разговоров местных завсегдатаев и ритмичным постукиванием диско-музыки из динамиков музыкального центра. В целом, вполне пристойно, но надо иметь определённое настроение.