Я встал и, оперевшись на стол, подался корпусом вперёд. Серебряков даже не шелохнулся. А я говорил, говорил, говорил:
— Если бы я остерегался риска, то София умерла бы там — перед усыпальницей, растерзанная черной тварью! Или на улице Карла Будора, испепелённая той костяной нежитью! Которую я раздавил. Но это было не бездумное геройство, а выверенный план. Рискованный, но план! Я знал, что её пламя рассеется, как только я раздавлю инфернальное умертвие!
— И в магии Вы просвещены, — колко подметил он.
Но я не смутился.
— Именно так. Магия — это оружие. Оружие — инструмент политики. Я должен знать всё, что могу! Таков мой подход. Точно так же, я знаю, как меня проверял сотрудник магической безопасности. На строение структур магической печати, — я поднял забинтованную руку. — На проклятия и на тип печати. Только про порошок не скажу, алхимию я изучал исключительно по верхам.
Я нахмурился, продолжив:
— А насчёт усыпальницы… я… не могу сказать, почему именно у меня получилось прийти в себя раньше других. Может, как раз потому, что я и был неодарённым? А, может, потому что я уже пережил сильнейший магический удар в своей жизни, когда мой собственный Дар чуть не убил меня? Без понятия. Но в этом нет заговора. Даже если в это легко поверить.
Я сделал вдох и выдох. Затем сел обратно, прикрыл глаза на пару секунд и добавил:
— И да, Ваш намёк я понял. Какие будут версии насчёт меня? — я невесело хмыкнул. — Диверсант? Шпион? Провокатор? Я готов залезть в Ваш изолятор и сидеть там, сколько придётся. Пока посол не удосужится встретиться со мной. Впрочем, решение о допуске к его персоне принимать будете Вы. Убедить Вас в чём-то больше, чем я уже это сделал, уже невозможно. Но если у Вас есть ещё вопросы, я с радостью на них отвечу.
Он молча смотрел на меня секунд двадцать. А я всячески делал вид, что высказал все, что хотел. Впрочем, так оно и было.
Главное, чтобы он в это поверил. Хотя бы настолько, чтобы передать вышестоящим лицам.
Люди его дела привычно подозревают всех и во всем. Думаю, он до конца не доверял даже послу. Работа такая.
Но мне было нужно преодолеть планку хотя бы минимального доверия с его стороны.
Получилось ли? Без понятия. Но я точно сделал для этого всё.
Самое забавное, что мы с ним были на одной стороне. Вот только он был в этом не уверен.
— Вопрос имеется, — безэмоционально произнёс он. — У вас есть брат и сестра. Если бы вы погибли, их жизнь стала бы гораздо сложнее. А вот если бы Вы вывезли княжну и передали ее одному из кланов, то получили огромную бы признательность с их стороны и щедрое поощрение. Почему Вы выбрали Империю? Причём, Вас никто не обязывал.
— Потому что я граф Империи… — я себя же тут же поправил: — … будущий.
— Уверен, титул бана Вы бы получили и здесь. С гарантией. Наверняка с деньгами, земляным наделом и перспективами выгодного брака. А вот государь всероссийский вовсе не обязательно утвердит Ваш титул. Прошло достаточно времени, чтобы пересмотреть Ваш статус.
— Понимаю, — кивнул я. — Не утвердит? Так тому и быть. А граф — выше бана на ступень. Выгода налицо. Но главное не только это. Интересы Империи для меня — приоритет. И даже в своей аналитической деятельности я каждый раз действовал так, чтобы поддержать их.
— Откуда же такая огромная любовь к Родине? — он прищурился. — Выросли Вы здесь. Ваши родные — тоже.
— Воспитание, — честно признался я, правда, больше о первой жизни. — И перспективы, — добавил после.
— И кем же вы видите себя через годы? Допустим, мы Вам поверим. Допустим, Вы привлечете внимание вышестоящих лиц. Что дальше, к чему вы идете?
— Ну, шпионом мне уже не быть. Слишком засветился сегодня, — хмыкнул я. — Но вот дипломатом — вполне. Я вижу себя в международных отношениях. И как только я закончу со своим делом здесь, то планирую вернуться в Россию и получить там полноценное дипломатическое образование. А вероятные рекомендации посла откроют мне дорогу в большую политику. Так что сегодня я начал ковать себе будущее. Только и всего.
— Последний вопрос, господин Добрынин. Что Вы будете делать, если окажется, что сама княжна София — часть заговора?
— Нет, невозможно, — я покачал головой. — Она бы не стала так рисковать своей жизнью. Так подставляться, так рисковать дважды? Нет, я в это не верю. Да и зачем? Она все равно не сможет унаследовать трон. По каким-то личным причинам? Нет, мне слишком сложно представить, зачем ей оставаться без опеки отца и братьев, прекрасно зная, что ее будут использовать совершенно чужие ей люди.