Я отошёл от окна подальше.
Красная сфера, зависшая над городом, пусть и не была заметна из этого окна, но никуда не исчезла. Наоборот, она становилась лишь ярче с каждым часом. И она была связана не только с Шуйским.
Кроме него, я под разными предлогами соприкоснулся с другими людьми. И от каждого из них шла напитанная алым светом Связь. От Софии. От посла Державина. От младших сотрудников. И что-то подсказывало, что эта красная сфера могла быть связана со всеми людьми в городе.
С посольством — точно. Но зависла она над центральным районом Загреба, а не над нашими головами.
— Как тебе зрелище? — прозвучал рядом нейтральный голос Серебрякова.
— Ты о военных?
— А ты видел что-то ещё?
Ага, здоровенный красный шар, к которому от тебя идёт энергетическая нитка.
Но если я расскажу ему об этом, он меня отправит на допрос с пристрастием.
— Танки — это далеко не то, что я хотел бы видеть под окнами нашего посольства, — ответил я.
— Что есть, то есть. Можешь что-нибудь сказать про Непчича?
— Ничего необычного, — я покачал головой. — Единственное, чем он выделяется — это безукоризненной преданностью князю Адриану и тем, что проявил себя в предыдущей войне Иллирии. Вот и всё. В политике он замешан никогда не был.
— А князь? Что князь про него говорил?
— Мне — ничего.
Серебряков выглядел недовольным. Что-то подсказывало, что он, несмотря на свою работу, сам знал про Непчича немногим больше меня.
Впрочем, это не особенно удивительно. С чего бы тратить ресурс на изучение человека, который пусть и занимал важный пост, но никак не влиял на политику страны?
До этого дня…
Есть такие люди, которые в спокойное время ведут себя тихо, молча делают своё дело и не проявляют больших амбиций. Однако когда наступают перемены, они могут действовать настолько решительно и беспощадно, что выбивают почву из-под ног других игроков. Что-то подсказывало мне, что Непчич — из таких.
Джокер, который меняет ход игры.
А ведь в чём-то мы с ним были похожи. В том, как каждый из нас повлиял на баланс политических сил внутри Иллирии. На разном уровне, но достаточно ощутимо, чтобы войти в историю. Пусть сейчас это и звучит громко, но все великие люди начинают с какого-то яркого поступка, будь то спасение княжны или открытое противодействие древним аристократическим кланам.
Вот только останемся мы в истории или нет, зависело только от наших дальнейших действий.
— Непчич пригнал сюда свои войска до того, как княжна закончила своё обращение, — подметил Серебряков. — Выдвинулись они сюда ещё раньше. Значит, они прекрасно знали, где княжна София, ещё до того, как она вышла в эфир. Ты случаем не связывался с Непчичем насчёт неё?
— Подозреваешь меня? — моя бровь чуть поднялась вверх.
Хотя ответ очевиден. Подозревать и проверять — его работа. Но я же должен был подыграть, делая вид, что не в курсе, что он резидент внешней разведки.
— Будь добр, ответь на мой вопрос, — произнёс он без лишних эмоций.
— Нет, я ничего ему не говорил. Какой в этом смысл? Как союзник — он никто. Если бы я объединялся, то с каким-нибудь влиятельным кланом, — невозмутимо сказал я. — А воевода — это должность. Власти и авторитета у него всяко меньше, чем у того же Кнежевича или Франкопана. Всё что у него есть — это гарнизон Загреба.
— Умение правильно воспользоваться ресурсом бывает важнее, чем сам ресурс, — проницательно заметил он.
— Неоспоримо, — кивнул я. — Но объединяться с ним — это бесперспективно. Шансов на захват власти у него мало. Поэтому я не считаю его самостоятельным игроком, либо он верит в то, что князь Адриан жив, либо за ним стоит какой-нибудь другой клан.
— Например?
— Вот здесь без понятия, — я пожал плечами. — Всё равно, что тыкать пальцем в небо. Его род давно не интересен крупным кланам Иллирии. Что говорить, если единственный из Непчичей, о котором вообще можно найти хоть какую-то информацию — это сам Браслав?
— Если не ты, то кто мог ему рассказать, что княжна в посольстве?
— Тот, кто подкинул ей жучок.
— Франкопан?
— Других вариантов я не вижу, — произнёс я.
— А ты не думал, что это сама княжна?
— Нет, исключено, — я покачал головой. — Будь это так, она бы ни за что не поехала в посольство. Нет, — я нахмурился, — она даже не заикалась о Непчиче, как о своём спасителе. Даже не просила меня, чтобы я доставил её в ближайшую войсковую часть.
Я даже не стал говорить о том, что когда трансляция закончилась и посол рассказал нам о требованиях Непчича, княжна замерла, смотря на него. Тогда в её глазах не было ни надежды, ни облегчения — только застывшая тревога. Она точно не видела в Непчиче союзника.