Я сделал паузу, давая ей это осознать. Это была правда, в любом случае.
Единственное, что могло стать проблемой — провокации. Но мы к ним готовы, насколько это возможно.
Я добавил, коснувшись её руки.
— Остальное оставь на меня.
Она посмотрела на меня долгим, безмолвным взглядом, а потом с легкой улыбкой кивнула.
— Я тебе верю, Виктор.
Повисла тишина. Мы ждали сигнала к выходу. Но София неожиданно сказала:
— Виктор.
— М?
— Я хочу снять печать.
— Зачем?
— Если сегодня меня убьют, я не хочу, чтобы ты тоже умер.
— Ты не погибнешь. Для этого здесь есть я и несколько сотен первоклассных бойцов.
— Все равно, — настаивала она, — никто не может дать гарантий.
— Давай сразу разберёмся, — серьёзно сказал я. — Снайперы — исключены. На дебатах вас будет защищать магический барьер. А все возможные точки для выстрела под контролем солдат. Чтобы добраться до тебя вблизи, придётся пройти через меня. То есть — убить. В этом случае ты тоже умираешь. Поэтому, снятие печати не увеличивает мои шансы на выживание, но увеличивает их для тебя.
— Логично, — она нахмурилась.
— Поэтому если хочешь снять — снимай.
— Нет, тогда не буду.
— В чём причина? — я скосил на неё взгляд.
— Не хочу, — отвернулась она.
— Ты только что хотела.
— Перехотела, — она отвернулась.
И что это значит?
Нервное? Да, пожалуй.
Но было кое-что, что было действительно опасно — заговорщики. Те, кто пытался дважды убить Софию и из-за которых исчез князь со своими сыновьями.
Эту тему мы отдельно обсудили и с безопасниками из посольства, и с самим Непчичем. Так что меры защиты были предприняты: часть бойцов будут снабжены звукоизолирующими наушниками, чтобы вероятный гул их не парализовал; а ряд телохранителей ближней охраны заранее используют стимуляторы, чтобы не впасть в оцепенение; а для меня, Софии и её охраны, достали артефакты психической устойчивости.
Хотя мне в прошлый раз они не понадобились.
Прозвучал сигнал, открылись двери. Наша группа — я и София в центре, окруженные охраной — вышла на улицу под вспышки фотокамер. Мы двинулись к центру площади, где успели возвести сцену для двоих выступающих.
Неподалёку, под охраной угрюмых гвардейцев клана Зринских — тех самых, что перешли на сторону Кнежевича, — стояли несколько бронированных автомобилей. Граф Михаэль отправил сюда гвардию Зринских, чтобы поддержать образ Анте? Разумно. Но я бы готов поспорить, что под формой гвардейцев Зринских скрывались гвардейцы самого Кнежевича.
Мы поднялись на сцену под оглушительные крики толпы и остановились за ширмой. Через минуту Софии предстояло выйти к кафедре.
— Я хорошо выгляжу? — нервно спросила она.
— Превосходно, — улыбнулся я.
— А чувствую — паршиво, — призналась она и глубоко вздохнула.
Хотя она была действительно прекрасна. В элегантном, но скромном белом платье. Без драгоценностей и любых атрибутов благородной аристократки. Почти монашка. Только золотые волосы рассыпались по плечам.
— В женской красоте я разбираюсь лучше. Всё отлично.
Она чуть покраснела и посмотрела на меня с прищуром.
— Вы хотите смутить меня? Не выйдет.
— А соблазнить? — тихо засмеялся я.
Её лицо вспыхнуло, а веки затрепетали: хлоп-хлоп-хлоп.
— Виктор!
Но я лишь улыбнулся.
Лёгким флиртом я переключил её в другую эмоцию. Так, она будет поменьше волноваться. Конечно, если не зациклиться на моих словах слишком сильно.
Но этого не будет. Потому что впереди — десятки тысяч глаз.
Я взглянул на вторую половину сцены, за другую ширму. Там показался Анте в строгом костюме с гербом клана Зринских на груди. Мы встретились взглядами. Он был хмур, напряжён. Его взгляд не выражал ни капли дружелюбия. Наоборот, так, как смотрел он, смотрят на врагов.
Это хорошо. Я одарил его широкой улыбкой, больше похожей на оскал.
Он нахмурился сильнее, сжав челюсти. Тогда я помахал ему рукой и подмигнул, заслужив взгляд искренней ненависти.
Да… он проиграет.
Прозвучал голос арбитра. София сделала вдох-выдох и направилась к своей кафедре. Анте — пошёл со своей стороны.
Прожекторы сразу взяли их в лучи своего света и проводили до кафедр. Битва слов началась!
Но позади меня послышалась голоса охраны:
— Не положено, — услышал я голос Гришки. Он неотступно сопровождал меня всё это время.
— У меня срочное сообщение для господина Добрынина от воеводы Непчича, — произнёс знакомый голос. Это был тот самый офицер, который приходил с Непчичем в посольство. И с ним же я недавно столкнулся в коридоре. Я посмотрел на него, он — на меня. — Господин Добрынин, срочное сообщение от воеводы. Устное. Без лишних ушей.