…Во время обеда расшалившаяся Птичка предложила завести хотя бы один Большой Холодильник для вкусняшек и как-нибудь присобачить к нему «якорь». Чтобы Иришка регулярно забивала это хранилище всем тем, без чего в Пятне «не выжить», а мы, Надежды и Опоры рода, перестали недоедать.
— Недоедать⁈ — «изумленно» переспросила Светлана, судя по искоркам сдерживаемого веселья во взгляде, захотевшая погрызться, демонстративно оглядела Полину с головы до пояса и… как-то резко посерьезнела: — Да уж, придуманная шутка никого не рассмешит: за этот рейд ты и подросла, и очень прилично оформилась!
— Есть такое дело… — спокойно подтвердила девчонка. — Я ем по полторы порции, уже не влезаю в добрую половину одежды, а по росту почти догнала тебя.
— Ты начала усиленно есть, расти и набирать вес после прорыва в первый ранг… — уверенно сообщила Оля. — Как мне кажется, твой организм не потянул потребностей энергетики этого уровня и включил режим взрывной адаптации. Далее, «фонишь» ты правильно и очень «плотно», так что беспокоиться, на мой взгляд, не о чем. И последнее: если моя догадка верна, то прорыв в первый Кошмарный ранг только ускорит этот процесс.
Птичка пожала плечами:
— Я его возьму не раньше конца июня, то есть, в пятнадцать лет. И мама у меня фигуристая, следовательно, взрослых появившиеся формы не удивят. А с ровесниками я уже, фактически, и не вижусь. И не увижусь. Если, конечно, в новом учебном году Игнат не вернет меня в школу.
— Не верну… — пообещал я и криво усмехнулся: — Более того, попрошу тебя не привлекать к себе внимание хотя бы год-полтора. Ибо среди власть имущих и ученых слишком много фанатиков, а воевать со всей Империей нам пока рановато.
Полина кивнула в знак того, что выполнит эту просьбу, согласилась с необходимостью показаться Ксении Станиславовне и продолжила уминать свою порцию. Никакого внутреннего напряжения я в девчонке не чувствовал, но, мысленно поставив себя на ее место, сделав поправку на возраст и вовремя вспомнив о разнице в мировосприятии парней и девушек, счел необходимым предельно четко обозначить свое отношение к «мутации нового типа»:
— Кстати, изменения в твоей внешности ложатся на душу, как родные — за счет чрезвычайно активного образа жизни и тренировок по рукопашке ты набираешь не дурной, а правильный вес, то есть, потихонечку превращаешься в третью редкую красотку нашей Стаи.
Птичка заулыбалась, затем притворно посерьезнела и рассмешила:
— То ли еще будет: после того, как Оля разрешит использовать лепку, ты сможешь проводить конкурсы «Краса Империи» внутри семьи…
Обсуждение столь благодатной темы веселило меня до конца трапезы. А счастье, которым «фонила» Птичка, удержало от переключения в рабочий режим во время сборов. Поэтому, отправляя девчат в небо, я улыбался во все тридцать два зуба, включив основательно усиленный ментальный артефакт, даже не поморщился от «удара по мозгам», привычно «натянул» мимикрию, вылетел из беседки, догнал Стаю, пронесся перед носом у Полины и затянул походный ордер на первый «пик». В верхней точке завис. И, подождав пару секунд, задал дамам вопрос на засыпку:
— На Мрачном отрываемся?
— Да!!!
— Тогда почему мы все еще висим?
Втопили. На полной скорости. В смысле, разгоняясь в новом режиме, планируя практически до крон самых высоких деревьев и забираясь на «пики» рывками первого ранга. Да, бывало, валяли дурака, но на «силуэты» зверей и птиц не отвлекались. Поэтому до озера долетели с очередным фантастическим рекордом, полюбовались «Авантюристом», подходившим к западному берегу с группой Одаренных четвертого и пятого ранга на борту, затем заметили перевертыш, мчавшийся к устью Еланки с северо-запада, и какую-то древнюю лоханку, еле чапавшую на юг, так что чуть-чуть скорректировали курс. А уже минут через десять приземлились на северный берег Мрачного, относительно недалеко от схрона, рядом с которым я некогда убил Лягуха и Ефимку.
Воспоминание об этой парочке мелькнуло на краю сознания и забылось. Да, напомнило о Докукиных, но и лица отдельных представителей этого рода, промелькнувшие перед внутренним взором, нисколько не расстроили — я в темпе сорвал с себя вингсьют, «линзу» и альтиметр, бросил на покрывало, появившееся на песчаном пляжике стараниями Светы, и выстрелил собой в воздух.