Послышался слабый свист.
Дино стоял в арке, где его не мог увидеть капитан. В одной руке сынуля держал ППС-43, в другой сжимал своё полуавтоматическое ружьё. Подмигнув Селезнёвой, я направился к нему.
Непонятно, это все жители деревни или нет, но люди племени молча стояли на берегу возле «стены». Ох, не к добру эта демонстрация!
В центре толпы, окружённый несколькими босоногими телохранителями то ли в труселях, то ли в набедренных повязках, стоял местный вождь или жрец. Был он в высокой шапке с раскрашенными рогами, длинном штопаном халате непонятного цвета и в торчащих из-под него спортивных штанах с тремя полосками, наводящих на дурные мысли о судьбе их незадачливого бывшего владельца.
Мы подходили всё ближе, я опустил бинокль.
Вождь немолод: редкие седые волосы, лицо с глубокими морщинами, уже не синие или чёрные, а плохо заметные серые ритуальные шрамы… Сколько ему лет? Внешность дикарей обманчива, он мог быть и моего возраста — в первобытной среде они наверняка стареют быстро и долго не живут.
Где-то от всей своей крошечной души горестно заревел ребёнок, к нему присоединился ещё один, вот уже втроём плачут…
Вождь быстрым шагом подошел к воде. В его глубоко посаженных глазах таилась неожиданная сила и жестокость. Он безошибочно определил капитана, даже кивнул ему, и вдруг резко поднял руку вверх и что-то гортанно выкрикнул!
В ответ слаженно ударили боевые барабаны!
Невозможно было понять, откуда в руках у «бешенцев» вдруг появились длинные луки! Женщины за спинами прятали?
— Прячьтесь! — прогремела команда из громкоговорителей.
И тут же первые стрелы понеслись к рубке, со стуком втыкаясь в стекло.
— Не стреляйте! — напомнил рёвом Панайотис.
— К борту! — приказал я.
Лучники стреляли часто и точно, выпуская стрелу за стрелой с хорошей скоростью. Пара штук пришли в железо борта, за которым прятался я. Другие перелетали через палубу, бились о стенку левого борта, теряя наконечники, некоторые ломались.
Не выдержав, я чуть поднял голову, чтобы оценить ситуацию, но какой-то умелый негодяй пустил стрелу настолько умело, что она просвистела буквально в сантиметрах над головой! Бли-ин…
Нырнув вниз с похолодевшим сердцем, я хрипло крикнул:
— Не высовываться, бьют точно!
Набирая скорость, «Керкира» по дуге начала выходить из бухты, а наиболее свирепые воины племени бежали по берегу следом, пуская стрелы в движении. Другие душегубцы начали торопливо рассаживаться в лодках. На абордаж решили брать!
Лишь бы дизеля не подкачали! «Не подведите, кони стальные, выручайте, иначе я вам распредвалы узлом завяжу!» — молитвой прозвучало в голове.
Теперь стрелы полетели навесом, и мы отважно спрятались в арке.
«Керкира» торопливо отходила от Бешеной деревни. Ревели оба двигателя, вибрировали на полной скорости борта, и даже разговаривать из-за шума стало затруднительно. Справа перед стеной высоких деревьев расстилался узкий зелёный ковёр, волнистый, мятый, с вкраплениями серых и бурых пятен мхов и лишайников.
Я тупо рассматривал проплывающий мимо пейзаж, такой красивый на расстоянии и такой страшный вблизи.
— Вот это была встреча… На всю жизнь запомню! — Екатерина от волнения невольно взяла меня под руку.
По трапу из рубки спустился капитан.
— Господа, я что-нибудь перекушу и отправлюсь к себе… Подход к Канберре непрост, надо иметь свежую голову. За штурвалом вахтенный.
Я посмотрел на часы.
Скоро синее небо над Гангом начнёт розоветь перед закатом. Надеюсь, этнографических сюрпризов сегодня больше не ожидается.
Глава 17
Австралия, которую мы потеряли
Белые пятна на карте Платформы-5 не исследованы и на десятую часть, что открывает дорогу к новым находкам и приключениям. Но всё это нужно фиксировать. Между тем, я третий день забываю спросить Селезнёву, не найдётся ли у неё новой записной книжки, а лучше бы обычного ученического блокнота. Несмотря на мелкий почерк, которым я сжато описываю увиденное и услышанное, в моём странички почти закончились — остались жалкие три листа, а это почти что ничего.
Дневничок веду не только я, Катя тоже что-то фиксирует. Однако мы не сверяемся и не подглядываем друг у друга, так будет больше деталей, нюансов и даже озарений, значение которых станет понятным лишь много позже. Примитивные дневники — лучший помощник как при составлении красочных отчетов для высокого кабинетного руководства, так и для создания ветеранских мемуаров в почтенной старости. Надеюсь, что она, несмотря на неважнецкие пророчества Кастета для нашего непоседливого брата, у меня всё-таки будет.