— А… Обычная история, — он беспечно махнул рукой. — Слышал, что хозяин выбросил все потроха, срезал почти всю палубу, поставил на дно крепкие грузовые пайолы и соорудил из гоночного глиссера обычную водоизмещающую лоханку со средненьким подвесным мотором… Где-то на притоках работает.
В беседе возникла пауза, но тут я вспомнил оброненные собеседником в начале разговора слова и снова взбаламутил атмосферу капитанской рубки:
— Господин Панайотис, вы сказали, что здесь кто-то живёт, я не ослышался?
Он ухмыльнулся и хитро, даже с гордостью, словно рассказывая об особо ценой достопримечательности, произнёс:
— Будет, будет вам одна странная деревенька, расположенная по правому берегу… Стоит на стрелке с какой-то речушкой.
— Что же в ней странного? — заинтересовался я.
— Её обитатели! Среди островитян тоже встречаются сущие дикари, но блага цивилизации они всё-таки любят. Эти же очень замкнуты, отгорожены и злы. Никого к себе не ждут и никогда в Маниле не показываются. Соответственно, и возле Бешеной деревеньки никто не останавливается, кому нужны дорожные неприятности? Мы даже не знаем, что это за народ!
— Вообще ни с кем не общаются?
— Изредка женщины племени приезжают в Канберру, выменивают там что-то по мелочи. Но и австралийцы о них ничего толком не могут сообщить. Да вы сами скоро их увидите!
Скуфос, отличный рассказчик, с готовностью отвечал на мои расспросы. Я же с большим интересом слушал его живописные повествования и словно переносился во времена далёкого енисейского детства, когда отец возвращался из тайги после очередного полевого сезона в ореоле отважного авантюриста, на свой страх и риск отправившегося на край света.
Нападения таёжных язычников, козни сумасшедших отшельников и беглых зэков, огромные лохматые медведи, взбесившиеся лоси, коварные росомахи и беспощадные волчьи стаи, непредсказуемые местные проводники, неведомые тунгусские и юкагирские духи, из верхних и нижних миров руководящие стихиями и поступками людей.
Сейчас те отцовские истории открывались для меня по-новому. Слушая прожжённого авантрюриста и капитана, я понимал, что папа многое не договаривал, утаивал детали и смягчал подробности. Приключения в диких краях Платформы-5 оказались куда более кровавыми и трагическими, чем его адаптированные рассказы прыщавому подростку.
А подросток мог лишь мечтать, но он и не думал всерьёз готовиться к тому, что когда-то и сам попадёт в такую среду, где первобытность и современность, воспоминания и реальность, личные истории и общие заблуждения соединились посреди затерянной в лесах и пустынях реки в ядерный коктейль. Где пласты материков, цивилизаций и национальностей вошли друг в друга случайным образом, собравшись на выделенном им Смотрящими пятачке Платформы-5.
Обед удался на славу.
Селезнёву все справедливо засыпали комплиментами, под серебряный дождь которых наивно попытался подлезть бессовестно шланговавший во время готовки Дино, за что получил приказ перемыть всю посуду.
После обильной трапезы и короткого отдыха для всех, кроме незадачливого мойщика, капитан приставил к штурвалу вахтенного матроса, подозвал к себе Дино и отправился вместе с пацаном к носовой аппарели выполнять обещанное — началась шумная и азартная охота из вновь обретённого пистолета на проплывающие мимо ветки и страшненького вида коряги.
К моему огромному удивлению, к стрелкам вскоре присоединилась пацифистка Екатерина Матвеевна, чему чёртов капитан-контрабандист только обрадовался. На скорую руку обучив большую часть дипкорпуса стрельбе из «люгера», Панайотис решил не жечь чужие патроны и притащил свой «глок» вместе с изрядным боезапасом. И началось… Никогда здешние безлюдные пески не слышали подобной канонады!
В какой-то момент мне, признаюсь, стало завидно, и я начал перетекать поближе к гоп-компании. Однако же напроситься на урок не решился, остановленный дурацкими мыслями типа «Не пристало тебе, орясине, с детворой в войнушку…».
— Максим, мне нужен точно такой же пистолет! — решительно заявила опасно возбуждённая Катя.
— Глок-17, — подсказал Дино.
— Да-да! Он легкий, из него удобно и совсем не страшно стрелять!
Кто ты такой, Горнаго, чтобы спорить с полномочным послом и своим прямым начальником?
— Будем искать… — озадаченно пробормотал я.
Какие же они переменчивые.
Тихий час, неспешное пробуждение, лёгкая разминка, приятное безделье, вкусный ужин. Похоже, жизнь удалась.
Жара спала, вода в реке потемнела и засеребрилась, пески пустыни покраснели, всё стало контрастней и ярче. Глаза мои уже научились замечать живое в узкой полосе зарослей: птиц, мышей, ящериц и змей.