"И доверять Богам мы тоже не можем, если вспомнить то, как они поступили с Озпином".
— А если... — произнес Жон, стараясь придумать хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. — А если мы сменим ее цель на что-нибудь более адекватное?
Айронвуд удивленно уставился на него.
— Что?..
— Мы не в силах исполнить желание Салем. Это попросту невозможно. Но если заставить ее захотеть что-то такое, что мы предоставить в состоянии?
— Очевидно, что тогда наша проблема решится. Но как ты собираешься нечто подобное провернуть?..
— При помощи психотерапии...
Айронвуд расхохотался.
— Ты, должно быть, шутишь!
* * *
Салем устроилась на спине Беовульфа, выгнувшегося так, чтобы создать некое подобие лежака. Она посмотрела на безжалостное солнце и вздохнула.
Считать прыгающих через нее Гриммов было забавно, но надоело после четырех тысяч тридцати шести. Подсчет листьев на ближайших деревьях мало чем от них отличался.
Наверное, ей не стоило соглашаться на перемирие. Для бессмертного существа время мало что значило, но как же невыносимо медленно оно тянулось!
— Моя Королева! — воскликнул Хазел, появившись сбоку от нее и упав на одно колено. — Новости из Вейла!
— Они решили открыть ворота и устроить на нас атаку? — с надеждой уточнила Салем.
— Ну... в каком-то смысле... — пробормотал Хазел.
Она встала и посмотрела на город поверх голов своих Гриммов.
Ворота Вейла были уже закрыты, но примерно в сотне метров от них появилась довольно странная композиция: воткнутый прямо в траву пляжный зонтик, удобное кресло в его тени, небольшой стол и стул, на котором сидел Жон Арк в очках. Одна его нога лежала на другой, а сверху покоились сцепленные в замок руки. На столе, к слову, находился поднос с двумя чашками и чайником, а также нечто похожее на свежую выпечку.
— Хазел?
— Да, моя Королева?
— Я в растерянности.
— Не только вы, моя Королева. Мне его выпотрошить?
— Нет.
Перемирие пока продолжалось, и к тому же Салем испытывала немалое любопытство. Учитывая скуку последних часов, любое изменение было к лучшему, но конкретно это ее еще и интриговало.
— Если вражеский командир желает со мной поговорить, то почему бы не пойти ему навстречу? Жди здесь и не позволяй Тириану вмешиваться.
Глава 77
Жон совсем не удивился, когда Салем покинула ряды монстров и приблизилась к нему. Ей нечего и некого было бояться, а учитывая отсутствие сомнений в своем превосходстве над любым противником, она просто не могла отказать себе в удовольствии утолить собственное любопытство.
"Ну, либо Салем тоже тянет время в надежде на то, что мы сумеем отыскать какой-нибудь способ ее уничтожить".
Жон до сих пор не был уверен в правильности своего вывода. Он, конечно, звучал вполне логично, но основывался на предположении о том, что мышление Салем мало чем отличалось от человеческого.
Точно так же многие хозяева полагали, что домашние кошки любили их за еду и ласку, понятия не имея, как питомцы воспринимали людей на самом деле. Возможно, они для котов являлись всего лишь рабами, а может быть, те и вовсе не задумывались ни о чем подобном, считая, что просто жили в утопическом кошачьем обществе, где слуги, хорошие условия и отсутствие необходимости трудиться оказались положены им по праву рождения.
Впрочем, не стоило исключать и вариант, при котором питомцы видели самих себя танцорами в некой музыкальной смертельной королевской битве в гигантском доме для престарелых. Но подобная идея выглядела настолько нелепо, что Жон поспешил ее от себя отогнать. Ему вообще не стоило отвлекаться на посторонние размышления в ситуации, когда он сидел на стуле напротив миллиона Гриммов, и из потенциальных средств защиты в руках была только вторая часть "Психотерапии для душевнобольных преступников".
Жон всё же решил сделать ставку на то, что его предположение окажется верным. Запертый в бессмертном теле человек, глядя на стареющий и разрушающийся вокруг него мир, волей-неволей начнет желать смерти. И к счастью, разум Салем по большей части оставался именно человеческим.
Но да, Жон предпочел бы работать с чем-нибудь более существенным, чем собственные теории. Как говорил Николас: "Очень уж часто смелые предположения заканчиваются чьим-нибудь положением в гроб". В данном конкретном случае малейшая ошибка не оставила бы от него даже тела, которое можно было бы похоронить.