Кое-как успокоив Людмилу и отправив ее домой, Савинков заверил девушку, что во всем разберется, а сам экстренно отправился на доклад. Пускай у начальства голова болит, раз кто-то не смог удержать все в тайне.
Дарья пришла минут через десять после того, как отправилась звонить моим родным. В глазах у нее был испуг и растерянность.
— Что случилось? — тут же напрягся я.
— А там… она… а тут… он… — сначала невнятно начала девушка, но потом все же снова включила свой «режим тараторки». — Там ваша жена сначала сказала, что вы мертвы, представляете? А ничего больше я узнать не успела, мне Игнат помешал. У него такое лицо было злое! У-у-у! Я так испугалась. А он как зыркнул на меня! И говорит, что нельзя вашим родственникам звонить. А до этого молчал. А мне ничего не будет, что я вашим позвонила? А вдруг меня уволят? А…
— Я же обещал, что защищу тебя в случае проблем, — перебил я девушку. — Главное, что ты дозвонилась. Спасибо огромное!
С души у меня как камень свалился. Люда теперь знает, что я жив. Неизвестно, что она предпримет, и не попытаются ли ее переубедить, но главное — убежденности, что я мертв, у нее уже нет. Да и я все равно буду пробовать до своих достучаться. Хоть как-то. И сомневаюсь, что Берия оставит этот звонок без внимания.
Я оказался прав. Лаврентий Павлович примчался уже на следующий день. С мрачным видом зашел к нам в палату. Лениво перебрал исчерканные мной листки, и с тяжелым вздохом уселся на стул.
— Ну и зачем? Вся операция коту под хвост! — как будто в воздух сказал он.
Я не видел смысла отвечать. Все уже мной было сказано ранее. Тот помолчал, понял, что ответа не дождется, и снова вздохнул.
— Вижу, я для тебя не авторитет. Тогда съездим к тому, кого ты послушаешь.
— Вы сами сказали, операция — коту под хвост, — заметил я. — Так смысл и дальше нас скрывать?
— Все еще можно исправить, — буркнул мужчина.
После чего встал и выглянул в коридор, позвав Дарью.
— Помогите ему одеться, — махнул он в мою сторону рукой.
— Но Борис Александрович сказал, что больному нужен покой. И…
— Мы съездим в одно место и вернемся, — отмахнулся Берия. И тут же попробовал надавить на девушку, — вам еще объяснительную писать, почему сделали звонок без разрешения.
— А она должна при каждом случае разрешение спрашивать? — тут же вклинился. — И у кого? Ее в курс-то об этом кто-то поставил? Свои промахи хотите на девушку повесить?
Берия дернул раздраженно щекой и промолчал, выйдя в коридор.
Оделся я относительно быстро, хотя рубашку натянуть не удалось. Вместо нее мне надели медицинский белый халат, рукава которого оказались достаточно широкими, чтобы в них пролезла рука в гипсе.
Внизу нас уже ждала машина. Черная, угловатая, на окнах шторки — кто внутри так сразу и не поймешь.
Если «к кому» мы ехали, я догадывался, то вот «куда» — было под вопросом. Потому что в город мы не заезжали, а приехали вообще в какой-то лес. Чуть позже я понял, что это чья-то бывшая дворянская усадьба. Одноэтажное здание на высоком цоколе, огражденное не маленьким забором. Во дворе пара собак, что встретили нас радостным лаем.
— Казбек, Мухтар, фу! — звонким голосом скомандовал им малец лет десяти. Потом глянул с интересом в нашу сторону и махнул рукой на дом, — папа вас на веранде ждет.
Тут только я понял, что впервые попал в место, где живет Иосиф Виссарионович. И похоже сейчас не только с ним поговорю, но и с его родными познакомлюсь. Так даже лучше! Он семейный человек, должен меня понять. Но почему-то холодок возможного отказа все равно бегает по спине…
Глава 3
Середина августа 1932 года
Я с интересом оглядывался по сторонам, медленно двигаясь от машины к дому. Возле дома росла пара яблонь, справа от дома стояла беседка, но малец вел нас к самой усадьбе.