Данфер. Я вынужден покинуть вас, господин Президент, так как меня ждут на передаче Пале-Рояля.
Монпарнас. Хорошо! Я вас не задерживаю. Одно только слово: похороны предусмотрены на завтра или на послезавтра?
Данфер. Я не знаю, господин Президент.
Монпарнас. Хорошо! Не забудьте о вашей передаче и не теряйте времени. Ступайте!
Сцена 16
Отдельный кабинет в большом парижском ресторане.
Монпарнас. Как только я узнал название передачи, у меня сразу возникли опасения. «Оружие, которое нами правит», это звучит тенденциозно.
Берси. Вы были безупречны! И так телегеничны!
Монпарнас. Спасибо, Берси, дружочек. Данфер не смог бы держать удар. И я его подкосил. Признаю, что это было некоторым образом свинство, с моей стороны, — сказать ему, что я выйду вместо него как раз в тот момент, когда ему уже накладывали грим. Думаю, что он меня ненавидел, когда грим начали смывать, но что делать, у меня перед ним никаких обязательств нет. Необходимо было броситься на амбразуру, а у меня было такое желание. Более того, было желание броситься на амбразуру вместе с Гренель! Представить ее на экране вместе с Данфером было непереносимо. И потом это было бы тактически невыгодно.
Берси. Вот именно.
Монпарнас. А со мной передача вышла на другой уровень… Красивая, элегантная женщина — что может более упрочить позиции национальной обороны. Отмечу в скобках особые заслуги шляпы от Лакруа, этого удивительного модельера. Какая строгость и какая линия, дорогой мой Берси! Нам это обошлось дорого, но игра стоила свеч.
Берси. Позвольте мне, в свою очередь, снять перед вами свою шляпу, господин Президент.
Монпарнас. С чего бы это, дружочек мой, Берси? По какому поводу?
Берси. За то, как вы ответили по поводу позиции демократов в вооруженных конфликтах.
Монпарнас. О, я только расставил всё по своим местам.
Берси. И отлично расставили, вот что я хотел сказать.
Монпарнас. Пришлось. Волну гнать не надо, понимаете. Пусть каждый уходит со своей идеей под мышкой, а мы будем продолжать заниматься своим делом. Ходить на такие передачи надо с полной уверенностью в их бесполезности. Именно от этой печки надо танцевать в диалоге со всякими там Жан-Мари Пале, будь они с Роялем или без, в большой теледержаве или в малой. Он вполне симпатичный, этот Жан-Мари Пале, но я ним абсолютно не согласен. Алкивиад и Фемистокл — это совершенно разные люди. Алкивиад был гениальным космополитом… гражданином мира, поэтому он и предал… Дабы утвердиться, Западному миру следовало отождествить себя с миром греческим.
Берси. Что вы имеет в виду?
Монпарнас. Да всё, православие и отклонения от него. Мы все вышли оттуда, из парадокса, который из этого проистекает, из этой онтологической тревоги, разве нет? Вам это трудно понять, Берси!
Берси. В самом деле, господин Президент, но я в восхищении.
Монпарнас. Это и есть то, что называется культурой, дружочек мой, Берси. Во всяком случае, мы с министром Обороны выиграли по очкам. Он очень оценил мое присутствие на амбразуре. Именно мое, а не какого-то там ПР-директора, замдиректора, помдиректора… Могли быть и вы, например, точно, точно, вы вполне могли бы участвовать в этой передаче в качестве представителя группы, но он высоко оценил то, что был именно я. Элита, попросту говоря. Никому не говорите, Берси, но я чувствовал, как они счастливы, что такую замечательную промышленную группу, как Хай-Тек, представляет такой человек, как я. Как хотите, но я не собирался им возражать…Послушайте-ка, Берси, что касается вашего включения в административный совет, то пока что не получается. Момент для этого крайне неудачный. Вооружитесь терпением.