Майор взмахнул рукой, но вместо огневого залпа полилась музыка. Она сначала робко и неуверенно заполнила командирский отсек, затем, становясь все сильнее и сильнее, заполняла эфир. Наводчики позабыли о своих пушках, взяв в руки скрипки, связист не следил за сигналами и не выключил частоту с Падакиваном: он был слишком занят на флейте.
- Прекратить! - кричал маршал, но его никто не слушал.
Майор был отличным дирижером, множество инструментальных голосов точно сливались в один, и Ширр одним взмахом мог выразить все, что чувствовали сотни людей в этот момент: все страхи, тревоги, боль. Музыка ранила своим мажорным строем и печалью одновременно, заставляла смотреть в лицевой иллюминатор, в космос. Генерал Лентон смотрел, в его глазах стояли слезы, он мысленно уже со всеми попрощался.
Мелодия становилась все выше и выше и, затягивая последние самые светлые свои моменты, словно дрожащая искра, замерла, оборвавшись.
Наступила тяжелая тишина. Сердце Ширра бешено колотилось, но он ни секунду не жалел о сделанном.
Молодой связист уронил флейту и как безумный следил за сигнальными датчиками, пот тек с его лица, и капая на нагретую приборную доску, оставлял белый след. Флейта со стуком покатилась по отсеку.
- Что это?! - в ярости кричал маршал, - саботаж?!!
- Нет, - спокойной отвечал майор, - первый шаг к миру.
Маршал задохнулся от гнева и пытался что-то сказать, но его перебил связист:
- Сэр, они на связи! Они готовы разговаривать!
"Музыка полезна, она развивает не только полушарии", - только тут Дрейк отнял руки от лица и засмеялся.
Конец