Ленке стало ужасно обидно и смутно. Уедет Лилька Звезда, и Рыбка целых две недели будет ходить с Ганей, тайком, конечно же. А после снова смотреть издалека, как они зажимаются, да еще бегать с глупыми поручениями от Гани, который ей нагло врет. Как наврал с таблетками, ведь точно наврал, судя по всему.
— Насчет таблеток тех, — услышала Оля ее грустные мысли, — то ему Звезда наплела, короче, чтоб он от нее не свалил. А на самом деле не было у нее ничего. Ну, задержка была, а потом все в порядке.
— Ну и хорошо, — сказала Ленка, — а то кто знает, чего там с этими таблетками, девки рассказывали, потом можно в больницу попасть. И все равно, это, ну аборт делать. Мне рассказывали, ну не мне, а я слышала как Светкины девки трепались, одна там нажралась и еле откачали. А ребенок умер.
— Какой ребенок, Малая, если два месяца, — укорила ее Рыбка, — там нет еще ничего.
— Ну, маленький же есть. И еще Светка говорит, чтоб никаких лимонов. И календарей.
— Так… Оля задумалась, размышляя, — ну, календарь я поняла, мне сеструха рассказывала, она со вторым, Петькой, так и залетела. Дни там, значит, можно три дня до и три дня после. А лимон причем? И куда?
— Туда, — уверенно сказала Ленка, — он кислый.
— Ну, кислый. И чего?
Ленка пожала плечами. Расстегнула пуговицу штанов, чтоб не давила на живот.
— Вроде в кислой среде они помирают.
— Кто?
— Фу, Оля, ты достала уже. Кто. Сперматозоиды.
— А целый?
— Кто? — не поняла Ленка.
— Лимон.
— Куда?
Они посмотрели друг на друга и, приваливаясь плечами, хором заорали, вытирая слезы.
— А-а-а, — веселилась Ленка, — а то! Целый! И в… в… кожу…
— В кожуре! — помогла ей Оля, — о-ййй… я не могу уже. Я уссуся щас.
— Лимон дать? — заботливо предложила Ленка, но Оля, стиснув зубы, сжала коленки, посидела, и с шумом выдохнула.
— Фу-у-у… Блин, чуть не уссалась. Малая, ты чучело. У тебя книжек гора, найди там, что ли, как не залететь. На всякий пожарный.
Ленка покачала головой. Дома лежала затрепанная медицинская энциклопедия, в которой была, конечно, статья о половых различиях мужчин и женщин, с черно-белыми картинками разрезанных животов, внутри которых завивались всякие матки и яичники. Да еще получали они по подписке тома Большой советской, но нужного тома еще не пришло, да и вряд ли там тоже напишут что-то полезное. Был еще учебник «Анатомия человека» и даже в восьмом классе все шушукались, что будет урок, как раз про это самое. Но биологичка предусмотрительно заболела, на всю неделю, а когда вышла с больничного, то погнала программу дальше.
Глава 28
Дома Ленка подумала и стала чистить картошку, мечтая, вот бы она уже пожарилась сама. Сосиски они с Рыбкой поделили, и в холодильнике лежал кулек из грубой крафтовой бумаги, набитый вкуснотой, и парочку Ленка уже съела, заленившись варить, просто так. Съела бы еще, но вздохнув, решила оставить и маме тоже. Вот удивится, что Ленка очередь стояла.
Ленку в любимой маме очень многое не устраивало, она правильно тогда рассказала Валику, про ненависть-любовь, но твердое нежелание Аллы Дмитриевны стоять в очередях она очень поддерживала, сама этого терпеть не могла. А в очередях приходилось стоять буквально за всем, или же питаться дешевой картошкой из овощных магазинов, которая наполовину выбрасывалась в мусорное ведро, но зато стоила 12 копеек за килограмм…Куры, сосиски, вареная колбаса, да всего не перечислишь. Предновогодние мандарины. Лимоны.
Мысли послушно свернули за словом и потекли в другую сторону.
С тайными знаниями у девочек было туго. Как, впрочем, и у всех. Тема была настолько запретной, что слабину давали самые классные, такие как русачка. Груди атлантов это, конечно, было смешно, но еще до них Ленка помнит тот разговор на уроке литературы, о художественном фильме, который шел весной в кинотеатре «Украина» и они на него сходили раза три, наверное. Потому что про школу, про любовь и все там было грустно и очень серьезно. Главная девочка фильма вдруг решила доказать своему парню, как сильно она его любит. Ну и забеременела, школу бросила, все типа радостные такие с портфелями, а она мимо — одинокая мама с коляской. Потому что, какой из него отец, доказывали создатели грустного фильма, если экзамены еще не сдал, о-хо-хо, горе, а не отец. Ленка со товарищи сходили в кино не за правдой жизни, вообще-то, а там показывали танцы и как ребята друг к другу в гости ходят, и всякие девчачьи интересные платья, гитары, опять же, на школьном вечере. А на прочее Ленка старалась внимания не обращать, уж слишком все это было чересчур назидательно. И вдруг Элина на факультативе прямо вызверилась, как пошла ругать несчастную кинокартину. Ах, что показывают, это же агитация к ранней половой жизни. У Ленки тогда просто челюсть упала. Ну, кто встал возражать учителю? Конечно, Каткова.