— Я пойду. До свидания. И спасибо вам.
— Ты еще собираешься сюда? В Феодосию. Может быть, родня тут. Или подружки. Лагерь какой комсомольский.
Она пожала плечами. Отрицательно мотнула головой. Гена вынул блокнот, сдвинув тарелку, написал пару строчек, вырвал листок, протягивая ей.
— Вот тебе, Лена-Леночка, мой рабочий телефон. И домашний, но туда только в крайнем случае, ясно? Будешь в наших краях, позвони. И хорошо бы не сразу, попозже, через полгодика, например. Или на следующий год.
— Почему не сразу? — удивилась Ленка, и спохватилась, объясняя, — ой, ну я просто.
— Угу, — Гена кивнул, подымаясь, — именно поэтому. Обещаешь вырасти в роскошную женщину, вон губы какие. А как сидела над ним, спящим, ну просто кино снимай. И — спала сама.
— А вы смотрели, да? Это… так нельзя…
— Ах, Леночка. Совсем ты еще щененок. Будешь мужчину учить, что можно, и чего нельзя.
Он рассмеялся, беря ее руку и легонько встряхивая.
— Беги. Через полгода совсем станешь другая. Прежняя, но другая. Тогда и звони.
Ленка оставила его доедать пончики и вышла в масляный свет, такой сочный и спокойно-веселый. Времени было полно, и она медленно пошла под низкими ветвями старых деревьев, поддавая ногой вороха листвы, а сбоку шумно ехали машины и автобусы.
Вот оно все и случилось. Чего прятаться, именно — случилось. В ее жизни случился Валик Панч. Валик, как от пишущей машинки. И они успели всего-то три, получается, раза поговорить, вернее, побыть вместе. В маленькой кладовке с горящей на полу свечкой. Наверху, смотрели на солнце. И на школьной дурацкой дискотеке, где она учила его, как танцевать с девочкой, а то не знал даже, куда и руки пристроить. Нет, соврала, была еще поездка в автобусе, это отдельный раз. И — сидела в больнице, когда он сказал, про фонендоскоп. Уже засыпал, совсем после приступа никакой, но сказал так, что она засмеялась.
Переходя улицу, Ленка представила себе, как она лупит резиновыми трубками и блестящим круглым глазом доктора Гену и снова рассмеялась. Вот тут, подумала, уходя в парк, на витую плитчатую дорожку и обгоняя девочку с огромной собакой, тут надо ей разрыдаться, прислоняясь к пятнистому стволу платана. Замереть, свешивая вокруг томного лица длинные пряди волос. И рассмеялась снова, увиденной картинке.
Доктор Гена прав и это пугает. И нагоняет хандру. Чертов Валик, ну хоть бы передал пару слов. Сказал бы, Ленка Малая, ты обязательно позвони… и дал бы номер, в санатории их, наверняка, есть телефон. И еще сказал бы…
Она шла, перебирая варианты, и с неприятным холодом в спине понимая, все это какие-то совсем детские мечты и сказки. Ну, правда, не приглашать же его в гости. А ехать самой, куда? Были бы хоть какие подружки, в дурацком прекрасном Коктебеле. И когда ехать? И на какие шиши? А еще он скоро вырастет, Ленка Малая, и у него появится девочка. Наверняка, вон он какой, классный. Красивый. И будешь ты своему прекрасному брату — сбоку-припеку.
Она села на лавочку под огромной ивой и стала думать о докторе Гене, о том, как сказал насчет роскошной женщины. Пожала плечами. И Кинг ей сказал то же самое. Вранье это все. Олеся, например, куда красивее, у нее бесконечные ноги, и грудь в платье не помещается. И ровный нос, пряменький, точеный. А в Ленке всей красоты — нормальная фигура да волосы. Ну и еще улыбаться умеет.
Потом Ленка посмотрела на часы, вскочила и понеслась в сторону автовокзала, на бегу думая уже о совсем паршивом — обещанном педсовете и что после будет дома…
Дома все оказалось таким чужим, будто уезжала на год, а не на три дня. Странная ее комната, с пустыми яркими квадратами на месте сорванных бабкой фотографий. Молчаливый телефон, по которому никто не звонил, потому что с Рыбкой уговорились, Ленка позвонит сама, когда вернется. Веселая и одновременно страдальчески взволнованная мама, которая пришла с работы, таща две авоськи и выгружая их, что-то у Ленки спрашивала, тут же перескакивая на свои проблемы и сразу из-за них расстраиваясь.
— Ну, ты написала хорошо? — мама ходила по коридору, останавливалась у зеркала, разглядывая себя и поправляя пышные темные волосы, — а я забежала в гастроном, и вдруг куры, дают по три штуки, мне как раз хватило денег, такое счастье. Кормили вас нормально? У меня тетя Зоя попросила в долг, до получки, пришлось дать, она же нас выручила, в том месяце. Леночка, и сколько раз тебе говорила, собери, наконец, обувь, я понесу в ремонт. Тебе на туфлях надо набоечки и профилактику. И сегодня, я тебя умоляю, побудь дома вечером. Ты что молчишь?