И вдруг позади них раздался знакомый голос.
— Сережа! — Викочка Семки возникла, обойдя Ленку, встала перед Кингом, будто он тут один.
— Сережа! А я звонила тебе, звонила. У меня разговор, важный. Ты же обещал, помнишь?
Ленка осторожно высвободила руку. Шагнула в сторону и пошла, все быстрее, а за спиной негромко что-то говорила бывшая подружка, и Кинг нехотя отвечал.
Двери ей открыла сестра, придерживая рукой живот, кивнула:
— Нагулялась, Мала-мала? Мать тут весь корвалол выглотала, полночи, говорят, торчала у телефона. Сейчас взяла Жорку за шкирку, на базар потащила. Жрать будешь?
Пошла в кухню, выгибая спину, и стараясь не переваливаться. Гремя посудой, закричала оттуда, пока Ленка, запершись в ванной, стягивала трусы и мятый сарафан, открывала кран, плеская в лицо холодной водой.
— Я тут овсянки себе сварила, блин, захекалась уже, Иван Петрович сказал, ой, тошнить будет до четырех месяцев, наврал, подлец, у меня уже пузо до носа, а все равно рыгаю по пять раз на день. Устала. Тебя где носило вообще? Не хочешь сестре рассказать? Вдруг сестре чего посоветует, полезного?
— Ты уже себе насоветовала, — пробормотала Ленка, выходя и промакивая полотенцем лицо.
— Что ты там?
— Ничего. Давай свою овсянку.
Сели напротив друг друга, с одинаковыми тарелками, полными белесой каши. Светища с отвращением покрутила ложкой, подняла, капая тяжелыми каплями.
— Сахару, что ли всандалить. Или соли? Варенья?
— Угу. Все сразу. Ой, — Ленка прижала руку ко рту, встала, быстро уходя в ванную.
— Похмеляться не дам, — крикнула вдогонку Светища, — а то алкашом станешь.
А потом, посреди их ленивой перепалки зазвонил телефон, и Ленка уронила ложку на стол, стуча сердцем глухо и сильно.
— Чего сидишь? — Светища поворочалась, вытягивая ноги, — я что ли, побегу?
— Не надо, — Ленка сидела неподвижно, глядя на вязкую кашу, такую противную, — не ходи.
Сестра кивнула, качнулись косые темные пряди на худых скулах.
— Ясно. Ну ты, короче, если надо будет, расскажешь, поняла?
Ленка молчала. Телефон все звонил, умолкал и снова начинал трезвонить. Светища медленно ела кашу, иногда взглядывая на младшую сестру, и снова черпала ложкой густую комковатую жижу. Потом все же поднялась, тяжело ступая, пошла из кухни.
— Сил нет никаких. Что сказать-то?
— Меня нет, — звонким дрожащим голосом ответила Ленка. Дождалась, когда Светища скажет в трубку, встала и ушла к себе в комнату, повалилась ничком на диван, таща под щеку подушку. И застыла, глядя одним глазом на угол шкафа.
Дверь скрипнула. После молчания Светища сказала над ней:
— Похоже, серьезно все. Ты точно решила? Уверена, что так вот?
— Свет. Уйди. Пожалуйста.
— Ушла. Но только скажи, точно-точно?
— Да, — подушка мешала и она повернулась на бок, повторила, все так же глядя на угол шкафа, — да, и еще раз да.
Ленка осталась одна и попробовала заплакать. Но слезы не шли, кружилась голова, во рту пересыхало, в желудке стояла тошнотная тяжесть. Так и надо, мрачно думала Ленка, слушая, как затекает нога и не поворачиваясь, пусть болит. Так и надо, тошнит, похмелье, чтоб не забыла, Малая, какая же ты оказалась сука. Он звонит, а ты лежишь тут, после пьянки с мужиками.
В коридоре заговорила мама, перебивая недовольного Жорика, потом вклинился Светкин голос. Обо мне, ватно поняла Ленка, через наплывающую головную боль, это они обо мне, и Светища не пускает мать, сюда. Чтоб подождала, и не дергала меня. Оказалось, нормальная сестра, получше, чем когда была Ленка совсем сопливая и сильно обижалась на Светкины подначки, даже ревела.
Но мама все же вошла, сказала очень громко, с упреком и раздражением:
— Ты долго валяться собираешься? Господи, ну за что мне наказание такое? Тебя к телефону, в пятый раз уже. Может, наконец, проснешься?
Ленка резко села, уставилась на часы, тикающие на полке. Как это — шесть часов вечера? Только что было двенадцать…
— Я спала?
Мама выразительно фыркнула и, не закрывая дверей, сказала в трубку:
— Сергей? Она сейчас подойдет, да. Подождите. Спала она.
Какой Сергей, ошеломленно, ничего со сна не понимая, подумала Ленка, моргая. Сергей…
— Тебя Сережа. Говорит, важное дело. Хороший такой голос, вежливый. Да иди уже ответь человеку!
Мама снова стояла рядом, говорила негромко, встряхивая Ленку за плечо. И та, радуясь, что это не Панч, послушно встала, покачиваясь, вышла в коридор, беря трубку и прикладывая к горящему уху.