– Хорошо, принесу. Если девку не сильно попортил, то не вернутся.
– Да не портил я её, болтали да чмокнул пару раз. Вообще-то, она сама согласилась сегодня прийти сюда. Кто ж знал, зачем?
Студенты дружно помыли вместе полы, не деля этажи, возбуждённый Артём рассказывал о своих злоключениях с девушками, часто он попадал в курьёзные ситуации, Марк смеялся, в общем, время они провели весело. На том и сдружились.
Учёба в институте началась для юноши на положительной ноте. Немного скучноватыми казались лекции, не так уж сильно его тянуло к конструкторской работе, но тогда он ещё не разобрался в том, что такое призвание, а профессия была востребованной на рынке труда, уважаемой и хорошо оплачиваемой. Напрягала вечная любовная тема, не дававшая покоя окружавшим его парням, но Марк был достаточно умён, чтобы находить способы от неё увильнуть, правда, приходилось сочинять сложные схемы и врать, но это его даже забавляло.
Какое-то время юноше казалось, что он нашёл то, что искал, пока однажды Артём, с которым они стали почти неразлучны, не опустил его с небес на землю.
– Слышь, Марк, у тебя же через неделю днюха. Как мутить будем? Чё, оглох, что ли? Але, приятель!
Можно уехать на другой континент, по другую сторону экватора, даже на Южный полюс, но нельзя убежать от самого себя. Если больше никогда не видеть лицо матери, это не означает, что какая-нибудь незначительная мелочь не будет тебе о ней напоминать. Любая девушка – уже повод зажмуриться. Днюха! В общаге не любили тех, кто увиливал от празднования, каждый повод для пьянки приветствовался, а уж этот походил за святую обязанность.
Ночью Марка колотила нервная дрожь, он не мог спать, слыша в голове голос матери: «Мерзкое Отродье, Зародыш, Гнида!»
– Эй, брат, проснись, ты чего кричишь? Приснилось чего? – оказалось, что уснул и напугал соседа.
– Да, Мих, прости. – Марк повернулся на бок и накрылся с головой одеялом.
– Ты смотри, жар у тебя, что ли, лицо мокрое, – обеспокоился Мишка.
– Нет, просто кошмар, ты спи.
«Мама, мама», – стучало, как набат, сердце молодого человека, и слёзы катились из глаз.
Забыть это было невозможно. Как изменить в сознании код, что ты сын насильника, сумасшедшего, одержимого убийцы?! Как простить матери, даже если ты сочувствуешь ей и понимаешь её горе, то, что она с тобой сделала?! Его отец изнасиловал её лишь раз, пусть это было страшно, унизительно, больно, но ведь и она не лучше его, она травила своего ребёнка семнадцать лет.
Вдруг ущипнёт больно или скрутит ухо ни с того ни с сего, просто так, если Марк заставал её за шитьём, то могла уколоть иголкой, за любую оплошность полагался тумак, да посильнее, еду кидала ему как собаке, и попробовал бы он не вымыть за собой посуду. Чаще всего она вообще не звала его кушать, он сам находил что поесть в холодильнике, голодом она его не морила, но и подавать обеды и ужины, как это полагалось в нормальных семьях, не хотела, только когда приходила бабушка или гости. С первого класса он сам стирал своё белье и убирался в квартире. И всё это сопровождалось обидными, незаслуженными оскорблениями и злыми взглядами. Марку удалось сохранить человеческий облик в таких условиях только благодаря врождённому высокому интеллекту и книгам.
«Мама, как мне простить тебя?! Я хочу! А лучше забыть. Как забыть?! Я должен! Умереть! Только умереть! По-другому память стереть не получится, – думал юноша, беззвучно обливаясь слезами под одеялом. – Днюха! Пьянка! Отлично! Надо купить побольше бухла, и тогда я смогу упиться до смерти. Бабушка однажды говорила, что какой-то её сосед столько выпил, что копыта отбросил. Что ж, это же совсем не страшная смерть, и она-то и может быть мне по силам. Просто пей и пей до потери сознания».
Бабушка тоже его не любила, так считал Марк, просто жалела и исполняла долг, а ему была нужна настоящая любовь, но теперь и та уже ни к чему.
Для чего ему жить? Стать инженером, ходить на работу, и всё? В продолжении рода Марк не был заинтересован, все эти лубочные картинки взаимоотношений с противоположным полом не имели для него никакого значения, с его-то стойким иммунитетом к женскому полу, а точнее – отвращением и страхом. В чём смысл его дальнейшего бесполезного существования, если он, в принципе, не более чем ошибка природы, человек, которого не должно было быть? Вновь, как и в прошлые годы, у Марка возникло непреодолимое желание покончить с собой, и способ, который ему подсказала сама судьба, был им одобрен и принят к реализации.