– Ладно, я сегодня слишком весёлый, чтобы вдаваться в подробности. Пойдём. – Приятель похлопал его по плечу.
– Даже не представляешь, как выручаешь! Одному никак мне не справиться. – Марк безумно сверкнул глазами.
– А что тащить-то?
– Там покажу. Лучше расскажи, когда свадьба?
Приятели двинулись в сторону стройки, Раевский всё расспрашивал Мишку, чтобы тот вновь не спросил, зачем они туда идут.
Строительство высотного дома по неизвестной причине было заморожено несколько месяцев назад, не было даже сторожа, и дом предстал перед их взором огромным бетонным гигантом с чёрными пустотами вместо окон и дверей. На фоне заходящего солнца он выглядел немного пугающим. На земле в беспорядке валялись железные балки и остатки стройматериалов, будто строители покидали участок в спешке, ну и мародёры постарались, конечно.
– Нам на последний этаж. – Марк вёл себя очень уверенно, знал, куда и как пройти, хотя был здесь впервые, некая внутренняя сила направляла его. А когда он увидел груду мешков, сваленных у окна на шестом этаже, ему уже было трудно не поверить в мистичность происходящего. – Миш, сюда! Держи мешок!
– Тяжёлый. Что там? – спросил приятель, так, наверное, и не успев понять, что произошло.
Со словами: «Плиточный клей», а это первое, что пришло ему в голову, Марк с животным остервенением толкнул Мишу в зияющую дыру широкого оконного проёма, и тот полетел вниз спиной в обнимку с мешком. Раевский замер и перестал дышать, а услышав отражённый эхом звук ударившегося о железные балки, что лежали под окном, тела, резко выдохнул и почувствовал невыразимое словами облегчение. Он с опаской взглянул вниз и вместо того, чтобы ужаснуться представившейся взору картине, заорал от удовольствия. Молодой человек прыгал на месте и гикал в приступе противоестественного счастья, будто окончательно сошёл с ума.
Мишкина недолгая жизнь была окончена переломами костей черепа, позвоночника, рук, ног, разрывами внутренних органов. Он умер в обнимку с мешком, будто и вправду был вором. От удара тот прорвался, и его осыпало серым порошкообразным содержимым, никак и впрямь плиточный клей.
«Это не я! – Марк быстрым шагом удалялся с места преступления и лихорадочно размышлял. – Я что, звал его? Замышлял? Это рок. Он сам!»
Этой ночью Раевский спал крепким здоровым сном. По дороге домой он продумал своё алиби. Никто их не видел вместе, факт кражи налицо, вернее, на теле погибшего. Несчастный случай. Что же ещё? А он где был весь день? Да, у любовницы. Кто она? Этого он не может сказать, она замужем за очень влиятельным в городе человеком, и огласка может плохо закончиться. Володька подтвердит, что пропадал он по целым дням часто. Имени распутной женщины сказать он никак не может, хоть в тюрьму сажайте.
«Но как же это мистично! Эти голоса, сны, а тут ещё жертва сама захотела умереть – необыкновенно загадочные обстоятельства. Как их объяснить логически? Что за механизм работает и направляет меня?» – Жалким себя Марк больше не чувствовал, а видел помеченным уникальным клеймом.
Никто не приходил и не спрашивал о Мишке. Отправиться на стройку и посмотреть, найдено ли тело приятеля, Марку и в голову не приходило. Голоса утихли, жуткие сны не возвращались. Он исцелился, стал снова нормально питаться, вернулось спокойствие. А что до угрызений совести?
– Хм… С чего вдруг? – ответил бы он, если бы его спросили.
В июле общежитие опустело, студенты разъехались по домам. Раевскому ехать было некуда, да он и не грустил об этом. Устроился подработать санитаром в психбольницу, чтобы и предмет изучать, и немного денег заработать. Жизнь продолжалась, очередной юноша спас Марка от смерти.
– Предназначение! – Он смотрел в зеркало уверенным, полным решимости взглядом.
Глава 5. Потери
Впервые за много лет она чувствовала себя счастливой. Видимо, сработала примета, что как встретишь Новый год, так его и проведёшь, а этот они с семьёй встречали в Париже, и им было весело. Ни разу не поругались, и все остались довольны.
Качели мерно взлетали вверх и падали вниз. Прикрыв от удовольствия и яркого солнца глаза, Марта наслаждалась покоем и умиротворением. Шумели дети, споря о героях аниме, громко разговаривали мужчины, обсуждая компьютерные игры и жаря шашлыки на летней кухне, не было слышно только женщин. Дина ловила момент, чтобы поспать, у неё куча-мала детей, а Таня спряталась в доме с книгой.
Марта блаженно улыбалась, вспоминая их последнее тайное свидание. Почему-то именно сейчас, в этот совсем неподходящий момент, ей хотелось думать о нём. Должно быть стыдно, ведь рядом муж и дети, и друзья, а они осудили бы её за любовь к нему. Как это странно звучит: «Осудили за любовь». В голове Марты не укладывалось, что то прекрасное чувство, что она питает к любимому человеку, есть грех или позор, или преступление. В их отношениях было всё прекрасно, радовало её душу, насыщало её тело. Нет, любовь не может быть грехом. Губы женщины разомкнулись, дыхание участилось, качели унесли её в воспоминание о близости с любимым, в полуприкрытых глазах она отчётливо видела его желанный образ, чуть запрокинув голову на взлёте, ощутила в дуновении ветра прикосновение его губ к своей шее.