Марк заметил, что двери нескольких палат слегка приоткрылись и из них с опаской выглядывали головы любопытствующих.
– Не все палаты закрываются? – удивлённо спросил он у медбрата.
– Только твоя, там, – он махнул в сторону коридора рукой, – либо тихие, либо принудительно проходящие лечение, они не опасны.
Повернулся ключ в замке, и в коридор вышел взъерошенный молодой человек.
– А, смена! Чего так долго?! – грубо произнёс он, не забыв запереть за собой дверь.
– Тебе кто разрешал спать на рабочем месте? – с прежним равнодушием спросил медбрат, для порядка.
– Ладно, Вить, не гунди. Я могу идти?
– Вали.
– Так, слушай сюда, студент, один раз повторяю. – Медбрат скривился, словно от головной боли. – В твои обязанности входит сидеть на этом стуле и наблюдать за острыми пациентами. Их там сейчас шесть человек, неполный комплект, так-то может быть до десяти. Видишь, висит расписание, – он указал на листок, приклеенный к стене. – Согласно списку выводишь курить, справлять нужду и есть. Палату убирает санитарка по графику, но если кто обделался, выгребаешь сам. Всё для этого необходимое найдёшь в туалете. Главная твоя задача – гасить обострения. Один начал орать, другой зацепился, и до буйства может дойти. Как брыкаться кто начнёт, сразу к шкафчику у медсестры, берёшь вязки и вяжешь. На два часа, не меньше. Успокоится – освободишь. И не забудь замки запирать. Как Савин, спать в палате не рекомендую. В общем, – медбрат впервые улыбнулся студенту и похлопал его по плечу, – по ходу освоишься. Дело нехитрое. Главное, не тушуйся и будь внимательней. Большую часть времени работа не бей лежачего, точнее, сидячего, – он хрипло посмеялся своей шутке. – Так, всё. Держи ключи от палаты и шкафчика.
Вложив в руку Марка ещё два ключа с бирками, медбрат, не спросив, всё ли понятно студенту, затопал тяжёлой походкой по коридору на выход. Раевский смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за решёткой. Потом взглянул на три ключа в своей ладони, рассовал их по разным карманам брюк, запомнил, в каком какой, в халат не решился, легко вытащить или потерять.
Глаза студента задорно сверкнули, а лицо расплылось в улыбке. Это странное и жутковатое место вызывало в нём восторг исследователя. Ещё раз пробежавшись глазами по коридору и любопытствующим физиономиям, он повернулся к двери своей палаты и в предвкушении интересных впечатлений взглянул в окошко, но от неожиданности отпрянул, на него смотрели два выпученных голубых глаза. Послышался лёгкий вскрик и шуршание за дверью, через минуту Марк посмотрел снова уже в пустое окно. Слегка прищурившись, он осматривал устройство палаты и его обитателей.
Стены окрашены салатовой и белой краской, на окнах решётки, открыта лишь узенькая форточка, хотя дни были по-летнему жаркими. Рядами стояли железные панцирные койки с написанными на спинках номерами, на свободных лежали матрасы, обтянутые коричневой клеёнкой. Больше никакой мебели в палате не было, даже тумбочек. Марк внимательно вгляделся в лица пациентов. Один, видимо, тот, что торчал в окошке, сидел на кровати в напряжённой позе и следил за наблюдателем. Двое лежали, глядя пустыми глазами в потолок, четвёртый нервно грыз ногти, забравшись на кровать с ногами. Пятый ходил по комнате и тихо бормотал что-то себе под нос, иногда отмахиваясь от мухи, которая от него не отставала. Шестой сидел со стеклянным взглядом и молчал, даже сквозь окошко Раевский почувствовал исходящую от него опасность.
«Силён, такого вязать непросто», – подумал студент и направился на сестринский пост за историями болезни.
– Ещё раз здравствуйте, – с улыбкой обратился он к скучающей женщине. – Меня зовут Марк Раевский, могу взять у вас карты пациентов?
– Это ещё зачем? – недовольно скривилась медсестра. – Ты – санитар, тебе ни к чему. Карточки нужны только доктору. Даже у меня их нет, только лист с назначениями.
– Простите, как вас зовут?
– Тамара Петровна, – покосилась она.
– Тамара Петровна, мне нужно же знать, как кого зовут и чего от пациентов ожидать.
– Это просто. В листке, что около палаты висит, найдёшь фамилии и имена напротив номеров кровати. Буянит чаще всего Шульгин, у него алкогольная деменция, как нападёт блажь, не остановишь. Контактный и хлопотный Гриня Заболотный, он безобидный, но достаёт. Самый молоденький, Владик, суицидник с депрессивным расстройством, не опасен, лежит на наблюдении, бормотун Шура Заров тот ещё говнюк, любит задирать Шульгина, не позволяй, ему нравится, когда тот впадает в бешенство и его вяжут. Но Зарова в отместку доктор не рекомендовал привязывать, мстителен, ещё больше гадит после этого. Дед без имени, его на улице подобрали, пока не установили личность, тихий, молчит, на наблюдении, но часто ходит под себя. – Она поморщилась. – И Серов Ваня, этот в своём мире живёт, а в наблюдательной палате после приступа агрессии, чуть руками не задушил другого пациента. Так-то он тихий, не проявлял себя пока, но выстрелить может. Вот и все истории болезни. Иди работай, надолго пост нельзя оставлять, ты тут болтаешь, а они там, может, уже поубивали друг друга.