– Муж не предлагал вам обеспечивать вас и дальше?
– О да, предлагал, – её глаза возмущённо сверкнули. – Он хорошо зарабатывает и может себе это позволить, но я наотрез отказала.
– А жильё у вас есть?
– Да, он оставил нам с дочерью квартиру, сам ушёл.
– При таком раскладе проблем не вижу, Елена Ивановна. Завтра можете выходить на работу. Будете у меня администратором.
Женщина удивлённо уставилась на доктора, а после кинулась радостно обнимать.
– Ну-ну, Елена Ивановна. Что ж вы так себя неприлично ведёте? – Раевский смеялся и хлопал её по плечу, а после строго добавил: – У меня тут серьёзная контора, надо держать марку. И никаких фамильярностей. Исключительно деловые отношения.
– Да-да, простите, Марк Борисович, – она села на краешек дивана. – Мне так тут понравилось с первой минуты. Благодарю вас.
Много бесед они провели о жизни Елены Ивановны, пока она не стала на ноги. Развод – дело непростое. Доктору женщина приглянулась сразу же, как только он её увидел, именно о такой помощнице он и мечтал, уже и собеседовался, но всё было не то.
Прошло десять лет, как они работали вместе и понимали друг друга с полуслова. У них были схожие темпераменты, иногда Марк думал, что если бы у него была жена, то она должна была бы походить на Елену Ивановну. Интеллигентность, утончённость и сдержанность. На одной из бесед Раевский заставил женщину признаться, что ей совершенно не интересны сексуальные отношения, это и стало причиной ухода её мужа. Они проработали эту ситуацию и пришли к выводу, что быть одной ей гораздо комфортнее, чем искать себе нового спутника. О такой помощнице Марк и мечтать не мог. Очередной подарок судьбы, иначе и не скажешь. Доктор назначил ей щедрое жалованье.
В этом мае ему исполнилось сорок семь лет. Последней жертвой Раевского стал Дорохов. Кстати сказать, с годами доктор перестал делить себя на две личности и принял свою сущность. Этому невольно поспособствовал и отец Николай. Они часто спорили о религии и смысле жизни, Марку мнение священника было очень интересно. Однажды у них состоялся и такой разговор.
– Вот вы говорите, отче, что Бог есть любовь. Как же тогда он обрекает своё любимое создание на страдание? Сама по себе земная жизнь не такое уж удовольствие. А если человек родился уродом? Что его ждёт? Боль и унижение. Зачем Бог произвёл его на свет? – вопрошал он от имени того самого урода.
– Всякая жизнь имеет смысл, иногда его трудно постичь. Как, помнишь, у Есенина: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстояньи». Порой должно пройти время, чтобы, увидев картинку полностью, разглядеть детали. В этой пьесе нет ненужных персонажей, – священник пригладил задумчиво бороду и хотел продолжить, но Марк перебил его.
– Занятно, отец Николай, что вы упомянули о театре. Хотите сказать, что Господь играет нами? – доктора взволновала эта мысль.
– Нет-нет. Ни в коем разе, – замахал тот руками. – Боже упаси тебя так думать. Но я понимаю, почему ты так спросил. Это распространённое мнение – Бог, мол, двигает нами, как шахматными фигурами, наказывает и одаривает. Нет, дорогой мой Марк Борисович. Ничего такого он не делает. Открою тебе тайну, – он заговорщически подался вперёд. – Человек – абсолютно свободное существо. Он живёт только по своей собственной воле.
– Не поверю, – замотал головой Раевский и отстранился. – Никак не по своей. Его постоянно что-то подталкивает на поступки.
– Да, подталкивает, но не Бог, а тот хоровод, в котором человек кружится. Людские волеизъявления переплетаются, взаимодействуют и рождают те события, что происходят в результате.
– Послушать вас, так Бог вообще не при делах.
– Не совсем так. Господь наделил человека волей и вмешивается в его жизнь только по просьбе его самого или других людей, за него молящихся. А уж если человек в беде и вопрошает о помощи, то Бог обязательно поможет. Но вернёмся к страданиям. Ты, как психолог, должен знать, что всегда проще свалить вину на другого. К сожалению, человечество увязло в болоте пороков, отсюда и страдания. Но Господь здесь ни при чём, мы сами враги и себе, и своим близким.
Раевский боялся заходить слишком далеко, отец Николай иногда выдавал довольно прозорливые перлы. Хотел бы спросить и про голоса в своей голове, но всё откладывал, а там и дежурство закончилось.