«Ничего, – успокаивал он сам себя. – Переживёт, выберется».
– Ну, или выпьет яду от разочарования, – вставил свои никому не нужные соображения Дорохов.
Не отвечать!
Всё ещё сидя в рабочем кресле и переваривая услышанное за день, Марк знал, чем закончится для него этот насыщенный день. Под «Риголетто» он будет готовить себе лёгкий ужин из овощного салата и стейка форели. Затем прочитает парочку глав из Уилки Коллинза и пробежит несколько километров на беговой дорожке.
Трупы в подвальном склепе никогда не нарушали его покой. А вот Егор, тело которого он не стал оставлять себе, сильно портил жизнь Марка. Пока ещё доктор владел мимикой и мускульной реакцией, которые каждый раз порывались скривить лицо в гримасе невыносимой боли, закрыть уши ладонями, зажаться в угол и орать во всё горло. Но так себя ведут лишь его бывшие пациенты-шизофреники. Остался только один вопрос. Насколько хватит его силы воли. Один лишь срыв – и всё кончено.
Марк долго стоял с закрытыми глазами под прохладными струями воды, больше получаса, ожидая, что они охладят его горящую голову. Дорохов не давал ему снимать сексуальное напряжение так, как он привык. Это должно было плохо закончиться.
Глава 14. Направо легла дама, налево туз
Ливень разошёлся не на шутку. Раевский стряхивал зонтик под навесом, как сердце его бешено забилось. Он и не понял отчего. Вошёл внутрь, рассеянно поздоровался с Еленой Ивановной, не в силах оторвать взгляда от стеклянной двери. Ах вот оно что! Женский силуэт за столиком у окна в кофейне напротив.
– С вашего зонта течёт. Дайте же мне. – Елена Ивановна почти силой выдернула его из рук доктора. – Да что с вами такое? Что-то случилось? А, Марк Борисович?
– Нет, всё хорошо, – чуть слышно ответил он. Это как увидеть смерть с косой. – Сделайте мне кофе, пожалуйста, замёрз, – поёжился он.
– Вы, верно, промокли. Кондиционеры выключены. В комнате тепло.
– Не волнуйтесь, всё в порядке. – Раевский нашёл в себе силы оторваться от двери и повернуться к помощнице с улыбкой. – Что у нас по приёму?
– Как обычно, полный день. Новенький один, карточки остальных у вас на столе в порядке очереди. Первый через полчаса. Я сделаю кофе. Хотите круассан? Вы бледны. – Лицо Елены Ивановны выражало тревогу.
– Нет, спасибо, только кофе.
Марк уселся в кресло, но даже не взглянул на карточки.
«Вот и настал час мести. Марта», – с восхищением этой женщиной и содроганием подумал он.
– Не смей её трогать, Гнида! Только попробуй – и на следующий день сам сбросишься с моста, – голос Егора звучал угрожающе.
Это всего лишь голос, и не факт, что слова принадлежали Дорохову. Марк отлично понимал механизм своего психического заболевания. Но если бы это и был сам майор, то беспокоиться ему было бы не о чем. Раевский ни разу в жизни не тронул и пальцем ни одну женщину, не сказал ни единого грубого слова. Хотя нет, один раз было. Елена Ивановна поставила чашку, источавшую аромат, на стол, а он унёсся в воспоминания о том случае, произошедшем пять лет назад.
– Девушка очень настаивает, звонит не первый раз, – мелодично пропел в трубке голос его бессменной помощницы. За эту женщину доктор не один раз благодарил судьбу. – Я переведу на вас?
– Она не представилась?
– Нет, сказала, что только вам скажет.
– Хорошо, давайте. – Он насторожился от такой таинственности, но решил, что это очередная истеричка.
– Добрый день, Марк Борисович, – бодро и звонко обратилась девушка к Раевскому. – Я не представилась вашей секретарше, потому что знаю, что вы не захотели бы говорить со мной. Прошу, дослушайте меня до конца, не кладите трубку, я не могу к вам подойти, звоню из другого города.
– Хорошо, я слушаю вас. Чего вы хотели?
– Меня зовут Лера, я работаю в хосписе сиделкой у вашей мамы. Да, я понимаю, – поспешно затараторила она, – у вас сейчас возникло желание бросить трубку. Но, прошу, не надо, дослушайте. Пожалуйста.
– Я слушаю, слушаю, – нетерпеливо ответил он.
– Знаю, что у вас с мамой непростые отношения. Она не хочет раскрывать причины, я и не настаиваю, раз это болезненно и глубоко личное. Алевтина Борисовна умирает от рака желудка. Она часто повторяет ваше имя. Знаете, я много видела умирающих людей. Перед смертью они хотят примириться с теми, с кем были в ссоре.
– Я никогда не был с матерью в ссоре. Пустой разговор. Спасибо за вашу доброту к ней, Лера, но я не приеду, если вы этого хотели. – Раевский без сожаления и сомнений положил трубку.