-Можешь другим об этом рассказывать, мне это совершенно не интересно, - до сих пор не знаю, почему меня задели слова этого странного человека, так неожиданно изменившегося.
-Еще бы тебе было интересно. Все-таки влюбился в воображаемую девушку, конечно, она для тебя идеал. Было забавно слушать.
-Знаешь, ты так говоришь, пока сам ничего не чувствуешь. Я тоже смеялся над теми, кто бездарно воспевают любовь, но ведь если ты влюблен и бездарен, что еще остается?
-Молчать. Это было бы лучше всего. Вы же еще тут в карты играли. В дурака, да?
-Не строй из себя гения, я прямым текстом говорил про это.
-И не строю, зачем мне это? Интересно, наверно, играть с воображаемой девушкой в воображаемые карты? Да еще и болея такой воображаемой болезнью, как любовь.
-Будешь заливать про эндорфин?
-Нет.
-Давай тогда не будем поднимать эту тему, хорошо?
-Как хочешь. - Показалось, будто мой собеседник слегка улыбнулся. Может быть, это просто воображение. - Обидно, что она не танцовщица, да?
-Знаешь, - получилось успокоиться, не знаю, за счет каких внутренних ресурсов, - и я не поэт, между прочим.
-Но стараешься им быть. Писал стихи хоть раз?
-А кто не писал? Мне кажется, все рано или поздно пробую себя в поэзии.
-Я не пробовал.
-Меня это нисколько не удивляет.
-А про что ты сочинял?
-Действительно интересно? Когда мне было тринадцать, я сидел дома и думал, какое себе выбрать хобби. А потом в какой-то момент осенило - можно ведь попробовать что-нибудь сочинить. И тут сразу родилась идея взяться за поэму. Неплохо, да? Про старика, у которого два приемных сына. Он их всему учил в свое время, потом они разъехались по своим делам, а он остался один умирать.
-Ого! - Гость явно картинно удивился. - Такое в тринадцать лет в голову приходит?
-А о чем мне надо было начать писать? О природе? Хотелось как-то выделяться. Правда, я эту поэму не закончил даже на треть и бросил навсегда. Стало ясно, что поэзия - не мое.
-Странно, обычно нужно лет десять просидеть в надежде, что тебя издадут, чтобы понять свой уровень.
-А ты, видимо, даже не нуждаешься в этих годах, чтобы все осознать.
-Иронизируй, это всего лишь твоя самозащита. Под этим щитом твои комплексы. Хочешь их обсудить? Легко. Ты до сих пор думаешь, что твоя ненаписанная поэма - прекрасна, хотя по всем законам логики она является полной чушью. Поняв, что сочинять стихи сложнее, чем прозу, ты взялся за какой-нибудь рассказ или даже повесть, обязательно ее дописал, подгоняя себя надеждой на лучшее, а через пару месяцев понял, что и проза твоя - мусор. Тогда ты взял перерыв, занимался чем угодно от игры в компьютер до чтения книг, а потом снова взялся за рассказ. Дописав его, сравнил с прошлым и подумал: «Ого, а тут прогресс налицо!», воодушевился, стал обдумывать новое произведение и тешить себя планами на крутое будущее. В итоге - дневник, и точка вместо многоточия. Я прав?
-По всем пунктам в десяточку, - было проще признать это, он ведь правда угадал практически полностью мой творческий путь.
-Конечно, проще согласиться, все равно нечего возразить.
Действительно, контраргументы в тот момент не появились. Общаться становилось все больше в тягость, потому что такой цинизм и проницательность вместе с прямолинейностью рождали какого-то монстра, каким восхищались бы, будь он героем телесериала. А ведь в реальности такими людьми никто не восхищается, хоть и экранных образцом можно боготворить и пытаться им подражать в жизни. Надеюсь, я ничего не упустил из нашего диалога, пусть и не очень интересного, зато крайне информативного для меня. Сейчас хочется просто написать что-нибудь отвлеченное, потому что эта окружающая со всех сторон тишина и одиночество вновь начинают давить. Хотелось бы удариться в пространные философские рассуждения, или хотя бы просто суметь уснуть, однако не получается ни первое, ни второе. А самое печальное, что вся эта квартира в безвременье скорее всего просто плод моего воображения, материализованный больным рассудком.
-Ты у меня спрашивал, что я вижу, теперь моя очередь, хорошо? Ты же еще не окончательно разочаровался во мне, как в собеседнике?
-Не волнуйся, я расскажу. Мы комнате с мягкими стенами, чтобы никто не мог разбить себе голову от отчаяния или в припадке.
-И все?
-Все. А что еще? Тут всего лишь две кровати, мягкие стены и ноутбук.
-То есть, мой дневник - не галлюцинация?
-Нет, а все остальное - да. Не знаю, как они могут быть такими сильными, но, очевидно, возможно все.