Если подойти к вопросу творчески, то свою ситуацию описал бы так: «Человек участвует в спринте. У него есть несколько соперников, допустим, двое. Конечно, двое, мужчина и женщина. Они уже встали на изготовку, у них новые кроссовки, да и вообще они в хорошей физической форме. А этот человек, который против них, вдруг оказывается на ходулях, да еще и в болоте. Вопрос: кто прибежит первым?». Можно сказать, что черепаха обогнала зайца, но спринт - это все-таки бег по прямой. Так вот, я сейчас стою на этих самых ходулях и вязну в болоте. Причем, если сделаю хоть шаг, то увязну сильнее или вообще упаду, после чего меня затянет. А если я просто буду стоять на месте, то все равно рано или поздно увязну. Итак, что лучше: попытаться пройти дистанцию, рискуя ее досрочно завершить или просто наслаждаться последними минутами спокойной жизни? Не могу решить. Кстати, пример получился не такой крутой, как мне казалось, но другого не придумал.
Йога, возможно, помогла бы успокоиться. Или медитация. Просто не знаю, связаны ли они между собой. Только не умею медитировать. Да и настроение опять катится к черту. Попробую просто полежать на боку, успокоиться и лишний раз «по-настоящему» подумать над проблемой, а не бежать от нее в пространные размышления. Если повезет, то произойдет озарение. До встречи, дневник.
Июль
Говорят, у воды есть память. Вроде как она способна хранить эмоции или энергетику, я просто не знаю, разные это вещи или нет. Если это правда, то сейчас это море мудрее любого человека, ведь пережило тысячи эмоций и их оттенков вместе с теми, кто здесь купался до меня. Невозможно вообразить количество судеб, по-своему уникальных, которые оставили в этом море след от своей жизни. Допустим, рябь на воде исчезает через пару секунд после того, как человек ее вызвал своим заходом или забегом с берега, но ведь эмоции, жившие в этот момент в душе, возможно, до сих пор остались здесь. Вот безграничная любовь, исходившая от пары молодых, плававших ночью, в полном безлюдье, говорившие в воде о своих чувствах, смеявшихся, и обязательно счастливых; вот спокойствие, которые излучал какой-нибудь беззаботный мужчина, несомненно нигде не работающий, скорее всего не женатый, но при этом зарабатывающий на туристическом потоке и вполне довольный положением дел; вот безмерная радость ребенка, добравшегося до моря из своего номера в отеле или из арендованного домика, того самого маленького человека, которого невозможно вытащить из моря сушиться, ведь он хочет купаться до посинения губ; вот нерешительность, которой насквозь пропитан юноша, в чье сердце влезла девушка; вот сомнения, наполняющие купающуюся рядом с мужем жену, подозревающую, что у супруга есть кто-то; вот страх, который не может побороть человек, не умеющий плавать; вот тоска по дому от некоего субъекта, ему, видите ли, курорты не по вкусу, а куда приятнее сидеть дома перед компьютером или вообще замерзать из-за задержки отопления зимой; вот печаль, от нее никогда не деться, а уж возможных причин не счесть. Обязательно печаль, возьмем как пример хоть и меня. Разве сейчас я рад, сидя вечером на полупустом пляже в компании ветра и волн? Будь сейчас соседкой радость, то и мысли посещали другие, а так ведь сразу нетленная песня Боба Дилана и картина перед глазами, на которой два мужчины на берегу, неизлечимо больных, один из них никогда ранее не видел моря. А в дали обязательно виден приближающийся небольшой корабль, на борту у него два следователя держат путь на остров для провидения расследования. Воображение дорисовывает маяк, которого так здесь не хватает, чтобы завершить картину. Склеив свое полотно из разных кусков, я получил довольно депрессивное изображение, где, кроме полной безысходности, ничего нет, потому что исходы всех начатых историй известны мне заранее, а они лишены какого-либо оптимизма. Может быть, если бы такая картина и вправду существовала, а я ничего не знал о разворачивающихся на ней сюжетах, то, несомненно, мысленно продолжил бы истории иначе. Например, два лежащих мужчины на берегу просто немного перебрали недавно на какой-нибудь вечеринке или просто пришли на берег после душещипательного разговора о неверности женщин и глупости действующей власти; приближающийся кораблик, несомненно, просто рыболовное судно, а те два человека на нем, виднеющиеся лишь слегка, обычные рыбаки. А маяк все равно никуда не сдвинуть, а трактовать его лучше даже не начинать. Но вернемся к эмоциям. Если представить, что я сейчас умел бы чувствовать эмоции особенно остро, то, зайдя в воду, попал бы в самый настоящий поток сознания. Жутко даже вообразить, насколько сильно раздерется моя душа в разные стороны, ведь ее начнут тянуть отрицательные, положительные и нейтральные чувства с неистовой силой, ведь за все годы существования этого мудрого моря, оно повидало слишком много. После смерти оно хранит последние крупицы канувших душ. Поэтому не хочется, чтобы море что-то забывало, оно все-таки такое большое, значит, и память у него должна быть очень хорошей. А если море что-то помнит, может ли быть так, что у него есть сознание? Сразу пробирает дрожь от одной мысли, насколько сильно приходится страдать от этого страшного бремени в виде воспоминаний о чужой боли. Обычные мучения, хоть и мои, сразу безмерно блекнут рядом с настолько масштабным страданием. Память убивает. Теперь хотя бы понятно, почему есть Мертвое море - оно просто не выдержало. Красное, Черное, Средиземное и прочие, возможно, тоже давно Мертвые моря, только нам это не видно, мы продолжаем кормить его своими эмоциями. Хорошо, что не я придумывал в древности богов, потому что все как-то безысходно.