Лабиринт
Все сломалось. Заболела голова, но не очень сильно, вполне терпимо, но все равно нервирует. Только сейчас стало понятно, что мир перевернулся. Да, я поговорил с этим мистером еще до этого, но почему-то тогда не дошло окончательно. Страшно бесит тот факт, что все эти стены, потолок, пол и прочее - всего лишь плод фантазии. Почему нельзя просто взять и сломать все к чертовой матери? Ужасно нервирует тот факт, что я лег спать в этой иллюзии, надеясь, что проснусь в действительности, но снова облом. Силы на исходе.
Память обострилась. Теперь все воспоминания стали удивительно четкими и очень точно упорядочены. Никогда не испытывал такого: можно закрыть глаза, подумать о какой-то дате, а в голове в это время появляется вся картина того дня от самого начала до самого конца. Ощущение, будто в сознании огромный мир, намного больший, чем черепная коробка может в себя вместить. Плюс ко всему теперь невозможно избавиться от мыслей об Ангелине, а, следовательно, от воспоминаний о ней. Все с момента знакомства всплывает, как в калейдоскопе или слайд-шоу, даже не знаю, с чем сравнить и как точнее описать.
Вот мы, еще будучи детьми, бросаем друг в друга песком, а потом смеемся над своими грязными лицами; вот сидим вместе с Витей сидим на лавке вечером, когда уже стемнело, в надежде, что родители разрешат еще погулять и не заберут каждого из нас, ведь в таком случае придется ждать завтрашнего дня; вот сидим втроем в гостях у меня, мама всем сделала чай с печеньями, а в комнате будем смотреть по DVD в очередной раз любимые мультики; вот мы стали видится реже, из-за того, что школы разные, хоть и жили неподалеку друг от друга, все дело в инициативе родителей Ангелины устроить ее в школу «попрестижнее», а в семь лет это совершенно непонятно и казалось непростительным злом; вот бесконечные «шуточки» или намеки, что либо я, либо Виталик, будет мужем Ангелины, ничего не бесило сильнее, чем это; вот вечера дома в одиночестве, потому что друзья делают уроки, а мне они были совершенно неинтересны, поэтому приходилось смотреть боевики по телеку; вот первому из нас купили компьютер, и мы все стали ходить к этому человеку намного чаще, чем раньше, чтобы поиграть во что-нибудь; вот ревность к школьным друзьям, с которыми Ангелина с Витей тоже стали проводить время, а знакомиться с кем-то было и страшно и немного противно одновременно; вот обиды за то, что вместо меня выбрали другого для игр; вот снова все классно, наша компания в неизменном составе гуляет по дворам вечером и клянется в вечной дружбе с детской уверенностью в том, что есть что-то вечное; вот совместные переживания на тему любви, оценок, покупок и прочего, их настолько много, что страшно начинать считать; вот школьные годы заканчиваются, волнения перед экзаменами, звонки друг другу сразу после, обмен впечатлениями, много междометий и вздохов; вот мы уже абитуриенты, позже студенты, все на трех разных факультетах, зато университет один, как и планировали в еще в детстве; вот уже «взрослые» проблемы - деньги, жилье, отношения; вот мы еще реже видимся, зато всегда, если вместе, сидим долгими часами и говорим о всяком, часто вспоминаем детство; вот вижу Ангелину в последний раз, мы едем вместе на маршрутке, она выходит на остановку раньше. Знаешь, я и сейчас от тебя на расстоянии всего лишь в одну остановку - одну остановку сердца. Только не надо снова, как ты обычно делала, ругать за то, что в очередной раз размазываю сопли о бумагу, хорошо?
Сижу, обняв колени, или лежа, закрыв лицо руками. Включаю и выключаю музыку, как-то все быстро надоедает. Плейлист не менялся давно, а интернета тут нет, так что приходится мучить себя одними и теми же песнями или мучиться от тишины. Сложный выбор, ничего не скажешь. Кстати, только сейчас заметил, что музыку в ноутбуке врачи не тронули. Возможно, им интересно, что я слушаю в том или ином состоянии. Порылся в жестком диске и не нашел ничего, кроме музыки. Странно, что я раньше не интересовался, что вообще на этом ноутбуке.
Хотел убить время и немножко перестарался. Смешно было бы, только вот эта «квартира» поразительно угнетает своей неподвижностью и неуязвимостью, ведь совершенно ничего не получается с ней сделать, а ведь жутко хочется взять и стереть ее бесследно. И пусть позади этого страшного глюка будет грязная палата лечебницы - это намного лучше, ведь если «квартира» исчезнет, значит, я стану здоров или, по крайней мере, буду ближе к полному выздоровлению. Хоть бы появился какой-нибудь жук, муха, хотя бы пыль - хоть что-нибудь, я уже не говорю о своем соседе по палате.