С балкона виллы замахали им платками и закричали, приглашая к обеду. Стол был накрыт в столовой по-парадному: на нем стояли цветы и вино. Ванг поставил старое дубовое кресло, с высокой спинкой и витыми ручками, у того конца стола, где обыкновенно было его место.
— Здесь вы сядете, Ларс Петер, — сказал он, глядя на гостя почти с сыновним восхищением.
Да, это было настоящее почетное место, и Ларс Петер не знал, куда деваться от смущения, когда уселся.
— Такого почета я еще в жизни своей не удостаивался, — сказал он тихо.
Настроение за обедом было самое праздничное, дети болтали и смеялись. Вангу это нравилось. «За столом дети — хозяева», — говорил он.
Ларс Петер сразу заметил, что Ванг обедает, держа малыша на коленях.
— Да, иначе мне и обед не в обед, — объяснил Ванг.
— Совсем, как, бывало, тебе, отец! — сказала Дитте, влюбленными глазами посматривая то на одного, то на другого. От радости на щеках ее расцвел румянец.
— Да, я, бывало, тоже… — отозвался Ларс Петер, с завистью глядя на Ванга. — А вот теперь не стало у нас малышей в доме, некого мне сажать к себе на колени. Эти щенки считают себя взрослыми. Но мать мне обещала подарочек к рождеству, а за то я должен бросить жевать табак!
Сине покраснела, стала еще румянее.
— Боже мой, нас ведь тринадцать за столом.
Все расхохотались — и старшие и дети, — так это вышло забавно.
— Да, мать у нас суеверна, — сказал Ларс Петер. — А вот я, слава богу, никогда этим не отличался!
— Это у вас родовая черта, — заметил Ванг и поднял свой стакан с вином. — Ваш род никогда не страшился темных сил, оттого люди всегда и преследовали вас. За здоровье тех, в ком нет суеверия, но есть вера! Мы верим в людей, а не в привидения и всякую чертовщину!
Фру Ванг тоже подняла свой стакан.
— Это потому, что вы оба живете будущим, обожаете детей, — сказала она обоим мужчинам. — А я предлагаю выпить за здоровье Сине!
— Едем сегодня вечером в Тиволи{13}. Но только взрослые! — предложил Ванг.
— Ага! — довольно смело заявил Фредерик. — Стало быть, и я поеду!
Фру Ванг засмеялась. Ее словно кто щекотал все время, так много она сегодня смеялась по сущим пустякам.
— Надо подумать о том, кто же останется с детьми! — сказала она озабоченно.
— Я присмотрю за ними, — ответила Эльза. — Все равно я слишком устала, чтобы ехать с вами.
— Ты, дитя? — воскликнула фру Ванг, словно с облаков упала.
— Да ведь она у нас за хозяйку была несколько лет, одна-одинешенька со всем справлялась! — с гордостью пояснил Ларс Петер.
— Так вот вам мой план, — сказала фру Ванг, — сегодня вечером мы, взрослые, едем в Тиволи, а завтра днем Дитте поведет родителей и всех детей, включая наших, в Зоологический сад и город им заодно покажет. Потом вы вернетесь сюда, поужинаете с нами, переночуете опять и уже послезавтра уедете.
— Нет. И я хочу в Зоологический сад! Недоставало только, чтобы я дома остался! — сказал Ванг с самым обиженным видом.
— Ну, так и я не отстану! — заявила фру Ванг. — Но тогда уж не прогневайтесь, ужин будет очень поздний!
XVIII
Дитте срывает розы
Наконец наступило и настоящее лето. Жара стояла такая, что прямо видно было, как горячий воздух струится сверху волнами, стелется над землей так, что просто рябило в глазах. Только детям жара была нипочем. Они валялись на траве, уплетали зеленый крыжовник, красную смородину и болтали. Презабавно топали друг за дружкой четверо детишек в деревянных башмаках, мал мала меньше, каждый старше другого на один год. Фредерик укатил на велосипеде купаться.
Фру Ванг и Дитте сидели за шитьем на открытой веранде, под кабинетом Ванга. Слышно было, как он там расхаживает и возится со своей трубкой. Вот он выколотил ее о перила балкончика и вернулся к себе. Обе женщины молчали, прислушиваясь к его шагам. Так он мог шагать целый день, мог и повозиться с чем-нибудь, даже поболтать и все-таки думать при этом свое. Внутренняя работа шла в нем независимо от внешнего мира; это вид-по было по выражению его глаз, — Ванг напоминал лунатика. И не следовало его будить. Фру Ванг в шутку называла его «одержимым».
Они шили для Дитте платье из муслина в цветочках, случайно купленного фру Ванг очень дешево. Женщины проворно работали иглою. Из-за жары обе надели туфли на босу ногу.