– Это всего лишь болотные газы, - успокоила соратников координатор. – Разворачивайте плакаты!
Едва активисты принялись за дело, как вой повторился снова, прямо на берегу, люди повернулись к гнилому озеру и закричали все как один. На берег выполз лишенный кожи мужчина. Его мышцы, покрытые слизью краснели под луной, лучи фонариков, заплясавшие в руках неравнодушных выхватывали крупные тёмные глаза, лишенный губ рот, оголённые гениталии. Создавалось впечатление, что с мужчины содрали кожу и бросили в тухлую воду, желая мучительной и болезненной смерти. Он прикрылся от света рукой, потянул воздух двумя уродливыми щёлками на месте носа и шагнул к людям.
Кто-то достал телефон, чтобы снять человека на видео, кто-то охал, кто-то зашуршал, выискивая спасательную фольгу в рюкзаке.
В этот момент на перешейке вспыхнули прожекторы, засверкали синие и красные огоньки, зашумели громкоговорители на полицейских машинах, следом загрохотали бульдозеры, они покатили прямо на толпу. Омон побежал на активистов, все кричали, толкались, убегали, не желая попасть в обезьянник. Координаторшу сбили с ног, она с трудом встала, побежала вместе со всеми, но кто-то толкнул её у самой кромки воды, и толстушка угодила прямо в озеро.
Хищные тина и ил Башана вцепились в жертву намертво, притягивая её ко дну. Женщина забарахталась в тёплой воде, оцарапалась о спрятанную в липком грунте проволоку, грязное ядовитое озеро стало жадно вытягивать жизненный сок. Координаторша услышала всплеск, кто-то к ней стремительно приближался, расталкивая густую, словно сопли воду. Глаза выжигало отравленной плотью Башана. Кто-то ухватил её за поцарапанную руку, приложился губами-присосками к ране, не давая остальным обитателям гиблой воды причаститься к человеческой крови.
6.
Боль жгла Шырыша изнутри, мавка закатила глаза, вытянулась в вечном расслаблении и пустила изо рта последний пузырёк воздуха. Шырыш завыл. Надсадно, дико, выжимая весь потенциал из своих недоразвитых лёгких и голосовых связок. Мавка сползла с его липких рук, легла на дно и стала постепенно поглощаться илом. Шырыш было попытался отнять родительницу у хищного озера, но силы были не равны. Тогда он завыл ещё и ещё, поплыл к берегу, чтобы сообщить дядюшкам, о том, что отныне он сирота, последний обитатель Башана, но на берегу его ожидало сборище.
Они были похожими на него, завёрнутые в какие-то доспехи, но их кожа не была прозрачной и склизкой на вид. Шырыш принюхался. Они пахли Башаном, хотя и маскировали эту вонь какими-то душными запахами, от чего свербело в носу и кислило на языке. Один запах был особенным, знакомым, но забытым. Шырыш шагнул к существам на встречу, но вдруг всё засверкало, зашумело перепугав пришельцев и самого последнего обитателя.
Когда бочкообразная туша свалилась в Башан, Шырыш поспешил к ней, чтобы получше рассмотреть, попробовать на вкус. Тина и ил уже принялись за неё, Шырыш почувствовал в воде запах крови, приблизился и присосался к кровоточащей ранке, пока всё не присвоил Башан.
Едва кровь попала на язык, дитя Башана всё вспомнило:
Вот он видит перекошенное лицо старухи, которая силой вырывает его из материнского лона и бросает в таз. Вот та же старуха, брезгливо сморщившись выбрасывает его на холодный фаянс и спускает воду. Вереницы заржавевших труб, покрытых изнутри слизью, усыпанных глазами прилипших к металлу обитателей канализации, а вот сливное отверстие у которого очень кстати стояла ещё совсем не старая, живая Албасты.
Она поймала плод в свои нежные ладоши, такой крошечный и беззащитный, поглядела в чёрные, не оформившиеся ещё до конца глазные яблоки и унесла с собой в могучий ещё, но уже умирающий Башан.
Шырыш отнял рот от кровоточащего пореза. Лицевые нервы у него так и не развились, поэтому понять какую эмоцию в данный момент испытывает чудовище Алия не могла, к тому же через мутную чёрную воду почти ничего не видела. Дитя обняло женщину за расплывшуюся талию и унесло на глубину, к самому логову, где Кийертык залегала в спячку. Женщина уже не барахталась, глаза её остекленели, лёгкие заполнила плоть Башана.
Он уложил маму на мягкую подстилку из водорослей, таких же не живых, как и она сама. Лёг рядом и блаженно заснул.
Башан засыпали той же ночью. Никто из активистов больше не приходил к Талдыколю и его погибшему брату. Забытые могилы предков всё так же осуждающе взирали на теперь уже мёртвое… мёртвое озеро.
Конец