Они слушали взахлеб, жадно и любопытно — даже Йер, хотя и притворялась, будто ей плевать. Особенно усердствовала Орья — восхищалась, чуть не в рот заглядывала и смотрела с искоркой в глазах.
— Что, прямо во дворе?
— Ага. Вонища жуткая: срут прямо под себя, — он сплюнул. — И на этих свиней воду переводят чуть не пополам с вином.
— Холера будет пострашнее пары лишних бочек, выпитых еретиками, — с показной холодной отстраненностью заметила Йерсена.
Ее раздражал сам его голос, ставший слишком низким, неуместным для настолько сухощавого мальчишки. Она видела, что Йергерт злится из-за ее холодности, смутно радовалась, отвлекаясь от того, что злило и ее саму: Орьяна и ее дурацкая затея.
С того дня, как довелось услышать разговор меж ним и братом Бурхардом, она не унималась — липла к Йергерту, пока косила глазом: сделает ли что-то Содрехт? Тот хоть видел, предпочел не замечать. И злилась уже Орья, лезла лишь усерднее, все дальше заходила…
Йер так мерзко было наблюдать, что каждый раз она старалась сесть подальше и держаться в стороне, как будто бы не с ними.
— Потому-то я бы всех их перевешал, — бросил Йергерт с вызовом. — И лучше за ноги. Кто обоссытся — хоть грехи с лица чуть смоет перед смертью.
— О-о-о, — без всяческого выражения небрежно протянула Йер. — Долго придумывал?
— В чем он не прав? — влезла Орьяна. — Толку-то на них добро переводить?
Йер глянула неодобрительно, прекрасно понимая — та поддакивает, только чтоб поддакнуть.
— Лучше расскажи, кого из наших видел? — Спросил Содрехт и глотнул из фляжки, что они передавали по рукам. В ней подогретое вино плескалось почти неразбавленным, удобренное медом с пряностями.
— Видел брата Йе́вена. Под ним споткнулась лошадь, и он насмерть отбил брюхо о луку, — мрачно ответил Йергерт. — Еще брата Гальберта… Он при фирмарии торчал. Его под Коршенро́э чем-то окатили, тело в основном ошпарило, но одна капля угодила в глаз.
Йергерт поежился, напрягся, будто заново увидел это зрелище.
— И он?..
— Ослеп на этот глаз. Там здоровенная дырень, вся выжженная. — он с усилием выдрал клочок травы, затем еще один. — Я б лучше с бергфрида шагнул, чем так.
Повисла тишина, гнетущая и тягостная, и в ней явно было слышно, как опять в горах завыло — так пронзительно и так тоскливо, что до самых ребер пробрало.
— Спроси у брата Бурхарда, не лучше ли шагнуть откуда, если сделался вдруг одноглазым, — не сдержавшись, предложила Йер негромко, и слова почти что потонули в ветре. Она знала, что опасно близко подошла к черте дозволенного и что тыкает в больное.
Йергерт разобрал. Он резко повернулся и уставился, но Йер следила только краем глаза, а сама смотрела вдаль, на солнце, что ползло все ниже, к крышам.
— Ты сама пойди спроси, в чем разница: жить с детства одноглазым или взрослым вдруг остаться с обожженной мордой и без глаза, — рявкнул он. Гораздо злее, чем, пожалуй, можно было ожидать. — Или лучше на себе проверь. А… ты не можешь, ведь к почти шестнадцати все не доучишься никак.
— Как и почти все сестры-чародейки, — процедила Йер.
— Что только подтверждает: нечего вам, бабам, делать в Ордене. Если так хочется себя занять, так драили бы котелки, как полусестры, и говно носили.
Йергерт отобрал у друга фляжку. Йер заметно дернула губами, плотно сжатыми, но промолчала — дальше была та черта, какую они не пересекали на людях.
— Да брось. И где бы Орден был, если бы не целительницы? — поспешил не согласиться Содрехт.
— Йер-то не целительница, — влезла Орья.
А Йерсена все молчала, только пристально следила и ждала, когда же Йергерт фляжку поднесет к губам. В последний миг дернула грань и резко, грубо потянула магию с той стороны. Вино почти вскипело.
Йергерт не успел заметить и глотнул. Мгновенно плюнул и закашлялся, ему плеснуло в нос и залило одежду.
— Как ты, сука, это пил?! — он пялился на Содрехта.
Тот молча забрал флягу.
— Ты чего? — Орьяна тут же подползла поближе и разглядывала, юношу, что до сих пор пытался дышать ртом.
Теперь она сидела слишком близко.
— Да всю пасть обжег. Дрянь эта — просто кипяток!
Содрехт встретился с Йер взглядом и едва заметно качнул головой в неодобрении. Она поджала губы и молчала.
— Слушай, у тебя аж кожа покраснела, как бы волдыри не вспухли… — суетилась Орья, придвигаясь только ближе и склоняясь к самому лицу.
— Ну охереть!
— Сходи к целительницам. Есть нормально ведь не сможешь.