Немели пальцы, непослушные, скользящие, ничуть не помогающие сдвинуть его хоть на шаг.
Подняв взгляд, Йер почувствовала сердце в горле.
Не придумав ничего умней, она перескочила через то, что оставалось от телеги, выдохнула, потянулась к грани и черпала изо всех сил до тех пор, пока в глазах не потемнело. Когда мушки разлетелись, она уж сидела на коленях и сжимала руки так, что грязь забила ногти.
Все, что пролилось на эту сторону, она пустила в заклинание.
Земля ворочалась, ворчала. Снова полетели мушки, а когда Йер проморгалась, поняла, что только и смогла, что поднять вал длиной, быть может, дважды с ее рост и высотой по плечи. Только и хорош крутыми скатами и плотно слежанной землей — Йер не сумела влезть и оббежала.
Бой все шел — теперь уже невыносимо близко. Кто-то из колдуний окатил тварь кипятком, и один бок набух желтыми волдырями; валил пар. Вонь мертвечины била в нос.
Не зная, что еще ей делать, Йер вцепилась в меч и встроилась в ряды пытающихся что-то сделать братьев.
Один взмах рукой — и рыцарь рядом с Йер расквасился в крутую кашу — ноги обдало даже не кровью, а кусками плоти. Вершниг замер на мгновение всего в каком-то шаге — и Йер, позабыв про меч, коснулась туши. Во все стороны из под ее руки брызнуло пламя; жаром обдало лицо.
Тварь резко отшатнулась, и Йерсена только чудом умудрилась затушить огонь — и тут же кто-то налетел и сшиб ее на землю, придавил собой.
— Вставай! — коротко рявкнул Йергерт, подхватился сам и вздернул на ноги ее.
Он уж опять метнулся в бой, а Йер теперь лишь поняла, что оказалась в шаге от того, чтоб тварь ее размазала.
Не в шаге даже — в прыжке Йергерта.
Йер бросилась вперед, остервенело полоснула вершнига — чтоб не успеть задуматься и испугаться.
Вдруг ее отволокли назад.
— Еще раз сделай так! С огнем! — в самое ухо крикнул Йергерт — по другому невозможно было бой перекричать. — Когда ударит, я попробую хоть как-то руку удержать. Тогда и жги.
Она могла только кивнуть — ей шума было не перекричать.
Йергерт понесся в бой, а Йер держалась сзади. Она видела на его шее кровь и то, как волосы ей напитались, только ему это будто не мешало.
У нее самой заметно тяжелела голова, в висках противно ныло — слишком много зачерпнула из-за грани. Отдохнуть бы, пока не пройдет мучительно пульсирующий спазм, но о таком не стоило мечтать.
Она гадала, сколько раз еще сумеет зажечь пламя в этом состоянии.
Наконец-то подходило подкрепление — в кирасах и с огромными тяжелыми щитами, с булавами, с цепами, чтоб тушу раздирало на куски. Из первого отряда на ногах остались только самые везучие и верткие.
И наконец-то повезло — ударом вершниг раздавил шатер, запутался в его обломках — то ли зацепился, то ли колышек какой сидел особо крепко. Йергерт мигом схватил Йер, без всякого предупреждения швырнул ее под ноги твари с такой силой, что она летела, точно из айнарма.
Ей успело показаться, что вся туша рухнет на нее, но вершниг лишь припал на сбитую ей ногу. Она подхватилась и ударила с огромного замаха и всем весом, чтоб перерубить вторую. Подгнивающая плоть была податливей живой, и Йер поволокло вперед. Нога перерубилась точно над коленом. Тварь шаталась и пыталась балансировать, но все равно заваливалась.
Йер в последний миг рванулась в сторону, закувыркалась, и не верила, что ее не размажет в кашу, пока не сумела разлепить глаза уже лежащей на земле.
Она подумала, что сами Духи не позволили ей напороться на ее же меч. И что потом прирежет Йергерта.
С трудом заставив себя проморгаться и подняться, она оглянулась — вершниг был зажат в кольцо. Барахтался, ворочался, откидывал всех длинными руками и не подпускал к себе, но больше не скакал и не вертелся.
Разорвать его на части без огня не выходило все равно.
Йер с рыком поднялась. Пыталась докричаться, чтобы разошлись, но в голове стучала фраза Йотвана: “твоя задача — спалить быстро и ко всем херам, а если выхода не будет — то и с кем-нибудь из нас”.
Ее нелепо бесполезный голос не способен был перекричать шум боя.
С последним безнадежным “Разойдись!” она швырнула сгусток пламени туда, где правая рука крепилась к телу.
Мертвая плоть вспыхнула легко и озарила рыжим светом все вокруг. Теперь лишь стало ясно, что сгустились сумерки — еще немного, и пришлось бы биться в темноте.