Маргреда призадумалась, прихмурилась и прикусила край губы. В итоге медленно кивнула.
Монрайт никогда не спрашивал, но думал, что, пожалуй, ей не нравилась возня с чужим ребенком, ко всему увечным. Ему было пять, когда не стало матери, и, потрудись Маргреда, мальчуган бы вовсе позабыл, что не она произвела его на свет. Однако она не трудилась, и он помнил.
— Так будет лучше всем, — Йегану удовлетворил ее ответ. — При замке его воспитают наилучшим образом, а ко всему ничто не будет отвлекать от обучения второго. Им пора заняться, подготовить его…
— Обучения чему? — нахмурилась Маргреда.
Йегана снова напряглась и вся подобралась.
— Он ведь единственный наследник Линденау. Ему нужно быть готовым править комтурством. Ты верно говоришь: в твоей семье его сумеют научить.
С Магреды за мгновение слетел спокойный благостный настрой. Она сдержалась, чтоб не выпалить “Не будет этого!”, но мысль отчетливо читалась на ее лице.
— Я не желаю отправлять его туда, там нечего наследовать, — сказала она вместо этого. — Кровавая дыра, какую, если Духи будут милостивы, наконец разрушат бесконечные бои. Там перемерло много человек. Весь Род, растленный ересью, погиб, его обороняя, ну а ваши сыновья — в попытках его взять. И я должна надеяться, что это проклятое место не сожрет и моего ребенка?
Йегана сжала кулаки, запрятав их меж складок котты. Монрайт видел, что она все эти резкие слова восприняла как хлесткие удары. Тридцать с лишним лет спустя она любила родину так, будто никогда не уезжала.
— Он единственный наследник, — отчеканила она. — Неважно, хочешь ты или не хочешь, но край лип — его по праву.
— Чушь. Я знаю, что при замке есть девчонка, дочь кого-то из твоих племянников. Вот с нею и возись.
— Она — ублюдок в лучшем случае! К тому же девка. Линденау же после войны понадобится комтур — тот, кто сможет заново его отстроить из руин, — Йегана все-таки не удержала благовидное спокойствие, позволила себе горячность неуместную и лишнюю, мгновенно выдающую то, как же отчаянно она надеялась, что там еще останется, что восстанавливать.
— Вот именно, что девка — выбери ей муженька постарше, поумнее, какой точно справится. И какой сделает ей выводок детей. А своего я не отдам. Тем более, что именно по милости твоего сына я носила его, будучи больна срамной болезнью, и он вылез из утробы с перекрученными и увечными яичками. Так может статься, он не будет в силах сделать никому детей, и ты отсрочишь неизбежное лишь на одно единственное поколение и только зря сломаешь ему жизнь.
— Прошло уж много лет с тех пор, — звеняще отчеканила Йегана. — Ты даже мертвого за это будешь попрекать?
Маргреда только фыркнула: он умер, это правда. А ей жить с последствиями.
Ложиться спать в особнячке всегда было приятно, но ужасно непривычно: вместо дормитера, какой делишь с многими другими, тут встречали личные покои с пышными перинами на прочных основаниях больших кроватей.
Брат Монрайт никогда не спал в своей — всегда, когда им доводилось ночевать здесь, он не упускал возможности прийти к жене. Неважно, ссорились они, мирились или же болели — просто так было заведено. И слуги, уж давно привыкшие, хотя и прибирались в его спальне: засыпали пол свежей травой, стелили чистое белье — готовили все на двоих в спальне Йеганы.
Ее дыхание всегда оттягивало на себя внимание от гомона на улице — город не спал ночами. После замка, где всегда стояла мертвенная тишина, чуть только дормитер стихал, под это было невозможно спать, и лишь дыхание, сперва чуть сбитое, жарко щекочущее шею, когда она по привычке тыкалась в нее холодным носом, а затем выравнивающееся — оно лишь позволяло засыпать и в этом шуме.
Но в этот раз никто из них не засыпал.
— Насчет мальчишки… — тихо начал Монрайт, будто им не следовало нарушать ночной покой, свернувшийся под крышей; будто тут они могли кому-то помешать. — Я думаю, семья Маргреды тоже думала пристроить его к делу. Не уверен, что ты сможешь убедить их отослать его на запад, в Линденау.
— Это глупо. У них есть, кому наследовать, а у меня нет никого, кроме него. К чему он им так нужен? — раздраженно фыркнула Йегана.
Даже по дыханию понятно было, что ее все это злит.
— Но ведь и правда, у тебя есть эта девка. Ну, какую нагулял племенняк. Тебе бы стоило уже давно с ней разобраться.