Какая-то ее часть жаждала не согласиться, отказать. Ей страшно было так вверять себя чужой и странной женщине, какая может захотеть всего.
Но в то же время Йер прекрасно понимала: у нее один лишь шанс. И, если уж на то пошло, ей предлагали ровно то, чего она отчаянно желала: Орден и семью. Поэтому она не знала, отчего ей страшно.
Выбора на самом деле не было. Она зажмурилась и выдохнула:
— Я согласна
Часть III. Глава 2
Над предместьями горел закат, небо марал багрянцем и напоминал: на западе война. Года сменялась, и на фоне их течения порою приходили вести добрые, но всякий раз они оказывались лишь предвестниками новостей дурных — любой успех однажды оборачивался неудачей, и так раз за разом.
Йерсена спрашивала себя иногда: а почему бы просто не послать побольше войск? Не может же ведь быть, чтоб силы Полуострова превосходили силы остальной страны. А ведь в одном Лиессе конвент больше, чем в иных баллеях, только вот конвент этот сидит годами в праздности и ждет, какие новости придут. Долгое ожидание иматывало, отупляло и сосало силы хуже, чем сосали кровь полища касн.
Но годы шли. Закаты оставались красны и кровавы, комтурство не посылали на войну, и братья в оживлении шумели в ремтере.
Как будто той войны и не было.
Среди обычной суеты Йерсене повезло суметь заметить брата Кармунда, и они вместе сели в уголке, подальше от чужих ушей.
Ей очень нужно было рассказать про настоятельницу.
Он слушал и молчал, и после долго думал, а вокруг стоял многоголосый смех. Йер оглянулась: красный свет пронзал грязные окна, оседал на спинах, лицах и разбрасывал по помещению смутные тени — иссякал очередной привычный день. Его последний свет перекрывался рыжим — в огоньках светильников и белым — пара сестер-чародеек вывесили над плечами колдовские огоньки. Йер тоже так умела, но не стала, чтобы меньше привлекать внимания.
— Довольно любопытно, — отозвался наконец брат Кармунд и погладил подбородок пальцами. — И что ты хочешь?
Она растерялась от вопроса.
— Я не знаю, что мне делать, — только и смогла сказать Йерсена. — Я не понимаю. И мне неспокойно.
Он чуть рассмеялся. Тихо, едва слышно, но ей сделалось неловко и от этого.
— И мне бы было неспокойно вверить себя посторонней женщине.
— Но ведь так надо. И так все живут.
Он тяжело вздохнул. На смену смеху пришел долгий и тягучий взгляд.
— Не так. Послушай: тебе правда нужно, чтобы Дом тебя признал, без этого никак. Но это предложение с подвохом.
— В чем он?
— Если бы она хоть бы на миг поверила, что ты из Линденау — ей бы было дело до тебя все эти годы. Ты теперь должна задать себе вопрос: из-за чего она решила про тебя вдруг вспомнить?
— Потому что ей нужна была наследница?..
— Но только ты-то не подходишь, понимаешь? Если допустить, что ты на самом деле не из Линденау, — он легонько подцепил шнурок на ее шее, вытянул наружу перстень, — ты — никто. Простолюдинка. Одно дело вверить комтурство дальнему родственнику, но другое — сироте-селянке, да еще и из еретиков.
Камень в кольце блестел — многие грани разом отразили свет заката, огоньки, сияющие в ремтере, и зелень ожила и запереливалась, будто рассыпалась искорками из-за всякого движения.
— Не говоря еще про то, что если этот перстень не достался тебе от отца, то он украден, — продолжал безжалостный брат Кармунд. — Понимаешь, сколько всего это может значить?
Йер мучительно сглотнула. Ей не нравилось все это — все, что Кармунд говорил.
— Так почему же она выбрала тебя? Есть дальняя родня. И, кажется, есть даже внуки — все они имеют право занять комтуство по крови. Понимаешь?
Ей осталось лишь подавленно кивнуть — про внуков она ничего не знала и теперь расстроилась совсем.
— Причина лишь одна: на всех них у нее не будет власти. На тебя — другое дело. Ты все сделаешь, как она скажет, лишь бы только в один день она не вздумала сказать, что ты обманом убедила ее, будто ты из Линденау. Ты вряд ли сыщешь что-нибудь, чтоб подтвердить родство. Так что в итоге, полагаю, она просто рассудила, что какой бы грязи ни было в твоей крови, то будет грязь полезная. Я думаю, что она быстро выдаст тебя за кого-то из родни, и дети ваши тогда будут не идеальными, но сносными наследниками. Лучше ей не выгадать, а так она сумеет землю сохранить.