Жюль Верн, такое же, как и я, дитя Луары, вырос в поместье отца в Шантенэ, неподалеку от Нанта, так что серебряные блики на розовой тафте королевской реки были ему хорошо знакомы. Юный Жюль мечтал о кораблях, уходящих в далекие плавания, и делал вместе с братом первые шаги в навигационном искусстве, снимая за один франк в день лодку, живя Робинзоном на острове и открывая для себя морские романы Фенимора Купера. Больше века разделяет нас, но нет различия между тем, что составляет жизнь сверстников. Жюль Верн в детстве так похож на своих будущих читателей, что всем нам кажется, будто это мы произносим фразы, автором которых является он. Например, вот эта, звучащая как вызов: «Слава не в том, чтобы достичь, а в том, чтобы взяться за дело».
Было еще кое-что сближающее меня с этим смельчаком: любовь к творчеству Леонардо. Юношей он даже сочинил пьесу «Мона Лиза». У детей Луары, какими мы являлись, симфония памяти строилась на пристрастии и вкусах. Для братьев Верн главным воспоминанием был вкус луарской воды. Однажды им было наконец позволено занять место на борту пироскафа, и они увидели Сен-Назер, его недостроенную дамбу, старую крепость с наклонившейся колокольней, крытой кровельным сланцем, и несколько домишек. С тех пор деревенька превратилась в город.
«Сорваться вниз, достичь скал, покрытых фукусом, зачерпнуть морской воды и попробовать ее — для моего брата и меня это было делом нескольких прыжков, — вспоминает Жюль Верн в “Детских и юношеских воспоминаниях”».
— Но она не соленая?! — произнес я бледнея.
— Ну да, — отвечал брат.
— Нас обманули! — вскричал я тоном, полным разочарования.
Какими мы были глупцами! Во время отлива вода, которую мы зачерпнули в скалистой чаше, была водой Луары! Когда же начался прилив, она стала соленой, да еще какой соленой!»
Глава 28
ЗА ОДНОЙ ЖЕНЩИНОЙ МОЖЕТ СТОЯТЬ ДРУГАЯ
Любовное прошлое Мадмуазель Вот по-прежнему не давало нам покоя. Была ли в жизни старой девы любовь? Судя по обрывкам признаний, вырывавшимся у нее, несомненным казался факт: она пережила страстное увлечение польским аристократом, отбывавшим ссылку в Турени, в замке, где его приняла маркиза, чьей компаньонкой была юная Мадмуазель Вот. Он был мелкопоместным дворянином, дерзким, непредсказуемым, к тому же дамским угодником, умевшим ухаживать, танцевать, поддержать салонную беседу, показывать карточные фокусы и даже заниматься столоверчением. Мадмуазель Вот с ее восторженной душой всецело доверилась ему. Их тайные встречи, объятия украдкой, ночью, подле камина доставляли им острое наслаждение. А то, что они преступали черту дозволенного, придавало отношениям особый вкус. Словом, поместье, открытое всем ветрам, превратилось в место действия настоящего романа. Юная дева, дебютантка в науке любить, трепетно внимала своему эгоистичному учителю, а сама меж тем мечтала о целой жизни, разделенной с любимым. И отдалась-то ему потому, что он ей это обещал. Держа ее в объятиях, он читал ей стихи Мицкевича, часто водил гулять в замок Монтрезор. Искрометный, бесстрашный, раскованный… устоять перед ним не было никакой возможности. К тому же он был знатным рассказчиком. Однажды он поведал ей легенду, связанную с крепостью, стоявшей на берегу Эндруа и принадлежавшей полякам: «В далекие времена два рыцаря увидели ящерицу, покрытую золотыми доспехами, она появилась из расщелины скалы. Расчистив вход, они проникли в пещеру и нашли сказочное богатство…»