– Не знаю… А что? – Стас явно удивлен вопросом, который прозвучал не в тему. – Какое это сейчас имеет значение?
– Мне просто кажется, что ей месяцев шесть-семь, не больше, – продолжаю я.
– Ну допустим, – он делает раздраженный глоток из чашки. – И что с того?
– Девять плюс шесть равно пятнадцать. То есть, если наши предположения верны, Аню зачали примерно год и три месяца назад.
– Наташ, я не понимаю, к чему вся эта арифметика?! Ты издеваешься надо мной, что ли?
– Нет. Просто пытаюсь сопоставить даты.
– Какие еще даты?
– Помнишь, у нас был кризисный момент? Мы разъехались и какое-то время жили порознь?
– Да…
– Так вот, это был июль прошлого года. Как раз год и три месяца назад.
Повисает пауза. Стас буравит меня немигающим напряженным взором, а чашка, которую он держит в руке, начинает слегка подрагивать. Я облизываю пересохшие от волнения губы. Муж сглатывает. Затем опускает чашку на блюдце и сипло произносит:
– Наташ, это ничего не значит. Просто совпадение, не более того.
– Тебе не кажется, что в этой истории слишком много совпадений? – я опускаю глаза в пол, всеми силами стараясь подавить подступающие слезы.
Душа рвется в клочья от обиды и боли. Потому что с каждой новой секундой я все больше и больше уверяюсь в том, что таких совпадений в жизни не бывает.
– Кажется, – отвечает он. – И поэтому я склоняюсь к мысли, что та ненормальная спланировала все заранее.
– Специально родила ребенка, чтобы нам насолить? – горько усмехаюсь я.
Оборонительная позиция Стаса объяснима и понятна. Но она напрочь лишена логики. И он сам в глубине души это понимает.
– Так, может, это вообще не ее ребенок? – муж снова строит теории заговора. – Может, она его украла?
– Стас, – тихо произношу я. – Я понимаю, что ты встревожен и смятен, но все же подумай, зачем какой-то женщине красть ребенка, а затем передавать его нам? Чтобы навлечь на нас проблемы с полицией? Возможно. Но разве у нас есть враги, желающие нам зла? У меня нет. А у тебя?
– Я… Я не знаю, – он утомленно трет виски.
– Если мы сделаем тест на отцовство, то все вопросы отпадут сами собой, – продолжаю гнуть свою линию. – Если у Ани нет твоей ДНК, то мы тут же передадим ее в соответствующие органы. Но если вдруг выяснится, что она твоя дочь, то тогда…
– То что тогда, Наташ? Что тогда?! – взрывается муж. – Ты хоть понимаешь, как абсурдно звучит твоя идея? Ты будто заранее винишь меня в измене, которую я не совершал! Но даже если на секунду чисто гипотетически предположить, что эта девочка – действительно мой ребенок, что нам это даст, Наташ? Ну, кроме боли и страданий, разумеется?
Его вопрос не лишен смысла, но я не желаю прятать голову в песок, избегая суровой действительности. Жить во лжи все равно, что вообще не жить. Это мне давно известно.
– Я хочу знать правду, – негромко, но твердо говорю я. – Я имею на это право.
– То есть мне ты не веришь? Тебе непременно нужны доказательства? – Стас откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.
Он воспринимает мое предложение как личную обиду, и в какой-то степени я его понимаю. Неприятно, когда спутник жизни проявляет столь очевидное недоверие.
Но с другой стороны, разве у меня есть выбор? Разве я могу поступить иначе? У меня в спальне спит маленькая брошенная девочка, глаза которой подозрительно похожи на глаза моего мужа… Поэтому я просто обязана докопаться до истины. Узнать, чья она и почему оказалась в моем доме.
– Я верю тебе, родной, – говорю я. – Но сложившаяся ситуация слишком запутанна. Самим нам ее не прояснить.
– Я вот пытаюсь тебя понять и не могу, – после затянувшегося молчания роняет Стас. Уже гораздо тише и спокойнее. – Ты так жаждешь узнать правду, но при этом совсем не думаешь о последствиях. Мы ведь так хорошо живем, Наташ. Особенно – в последний год. Почему ты упорно разрушаешь нашу идиллию своим недоверием?
– Я не…
– И все ради чего? – он не дает мне договорить. – Ради девочки, которую ты даже не знаешь. Ради ребенка, который никогда не будет твоим. Ты уверена, что оно того стоит, Наташ?
Во мне будто живут две абсолютно разные противоборствующие личности. Одна умирает от любви к Стасу и хочет слепо верить ему. Другая – требует подтверждения или опровержения фактов. Меня штормит. Кренит то в одну, то в другую сторону.
Но финальный выбор я сделала уже давно. В тот самый миг, когда крохотное Анино тельце попало мне в руки.
– Я уверена, Стас, – выдыхаю наконец. – Пожалуйста, давай сделаем тест.