- Вы о нем знаете?
- Он живет глубоко в болотах Хакни с тех пор, как я стала хозяйкой этого заведения, мистер К., но с недавнего времени он стал смелее, если вы понимаете, что я имею в виду. Что-то меняется в воздухе, не так ли? Вы не единственный давний знакомый, лицо которого я недавно вижу, - добавляет она более конфиденциальным тоном, кивая в сторону человека в сером костюме, который бросил на стол несколько монет и вышел. - Он иностранец, но у меня такое чувство, что я знаю его со стародавних времен.
Я смотрю, как он уходит по короткому переулку. Он мне не знаком, но я не могу не подумать, не имеет ли он отношение к тем двоим в красном Ягуаре.
- Всю последнюю неделю он заходит примерно в это время, - говорит Роза. - Сидит в уголке, пьет свой кофе, не перемолвится словечком ни с кем. - Она улыбается Миранде, которая уставилась на водителя такси. - А вы что хотите, дорогая? Коку, наверное? После шока хорошо немного сахара. Гораздо лучше, чем кофе или алкоголь. Вам повезло, что вы наткнулись на мистера К. Он выглядит несколько странно, я понимаю, в этом своем черном костюме, в галстуке-бабочке, в своей шляпе и с тростью, однако, он лучший из нас.
Я снимаю свою шляпу-гомбург и отвешиваю небольшой поклон.
- Что ж, спасибо, Роза.
- Ерунда, мистер К., я не говорила бы, не будь это правдой. Поэтому я и рада вас видеть снова и снова.
Пока Миранда потягивает из соломинки, опущенной в свою банку Коки, я выдавливаю коричневый соус из пластиковой бутылки на мой сэндвич с беконом, насыпаю в чай три ложки коричневого сахара и добавляю туда же капельку бренди из собственной фляжки. Я расспрашиваю ее об импе, которого она сделала своим дружочком, где она нашла его, и как ей это удалось, но она пожатием плеч отметает мои вопросы, потом достает мятую пачку сигарет и закуривает. Левая сторона ее лица побагровела и начинает распухать от полученной оплеухи. Она выпускает дым и говорит: - Вы думаете, вы такой крутой, в своей чудной одежде и со словесными выкрутасами?
- Что-то произошло сейчас на мосту через канал. Что-то на тебя напало.
- Если этот гад попробует еще раз, - говорит Миранда с внезапной холодной яростью, - я отрежу ему хрен на хрен, клянусь.
- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виде не бойфренда Лиз. Ты видела, Миранда, что тварь сожрала твоего дружочка?
- Не понимаю, о чем вы толкуете, - говорит Миранда, но рука, держащая сигарету, дрожит. Я заметчаю на коже внутренней части запястья тонкие белые линии. И вижу овальные белые шрамы.
- Ты видишь импов и можешь заставить их слушаться. Твой дружочек был из таких. Ты нашла его и натренировала исполнять твои приказы. Такая привязанность отрастила нечто вроде привязи или пуповины между тобой и твоим любимчиком и чуть не привела тебя к гибели. Ревенант, который съел твоего дружочка, проглотил и пуповину, и по этой причине ты на момент оказалась связанной с ним. Возможно, ты не видела его, Миранда, но я знаю, ты должна была почувствовать его голод.
Девушка пожимает плечами и отверачивается, чтобы не встречаться со мною взглядом.
- Ты пыталась использовать импа, которого изловила и натренировала, против этого парня. Он не видел его, но имп мог его напугать. Я верю, что хотела сделать это по доброй причине. Ты хотела помочь девушке. Ты всегда так пользуешься импами и превращаешь их в своих дружочков?
Миранда так глубоко затягивается сигаретой, что у той трещит кончик, и бросает на меня прямой, вызывающий взгляд. - А как их видите вы?
- В большинстве они черные и в основном не больше насекомых. Они плодятся от разряда эмоций насилия, или от делириума, вызванного пьянством или наркотиками. Тот, которого ты приручила, был чрезвычайно громадным.
- Рядом со мной живет один мерзавец. Он много пьет и всегда зол на одно или другое. В его квартире их полно. В судах тоже хорошие места. Там тьма страха и гнева. Я заставляю их следовать за мной, кормлю их, заставляю делать то, что захочу. Как будто тренируешь собаку. - Миранда снова затянулась сигаретой. - Думаю, вы меня за это отругаете.
- В мире полно худших тварей, чем импы, - говорю я. - С одним ты встретилась только что.
- Я вижу всякое. Людей, которых на самом деле здесь нет. Мертвых. Духов. Вон там сидит один, читает газету. Он из безвредных. Я и их пыталась заставлять что-нибудь делать, но они меня не слушаются. А вы? Вы можете заставить их делать то, что хотите?
- У тебя редкий дар, Миранда, и он пугает тебя. Он заставляет тебя чувствовать, что ты другая - что с тобой что-то не так. И ты наказываешь себя за это. Ты режешь себя бритвой. Ты гасишь окурки о собственную кожу. Ты казнишь свое тело, потому что считаешь, что оно предает тебя. Я все понимаю, потому что тоже владею этим даром. Я вижу все то, что видишь ты.
- Вы ничего не понимаете, - говорит Миранда, гасит сигарету об исцарапанный красный пластик стола и встает. Банка Коки опрокидывается, выплескивая шипящий ручеек. - Не знаю, во что вы играете, но хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Хорошо?
Я удивлен, обнаружив, что чувствую разочарование ее отказом. Когда она поверачивается, я говорю:
- Если снова захочешь поговорить со мной, приди сюда и спроси мистера Карлайла. Сделаешь?
Она просто пинает входную дверь и выходит.
Стоя за стойкой, Роза смотрит на меня и слегка качает головой, но изумление ли это, симпатия или неодобрение нельзя сказать.
x x x
С тех самых пор, как скончались мои родители, и я покинул Эдинбург ради Лондона, я провел большую часть жизни в одиночку, и большую часть этого времени я прожил в узком, высоком георгианском доме в районе Спиталфилдс на краю Сити. Это тихое, комфортабельно запущенное место. Единственным современным улучшением было газовое освещение и газовый гейзер, который, если его зажечь, с мощным вулканическим грохотом выплевывал в ванную мизерную струйку горячей воды. Немногие духи, населявшие дом, были безвредны; они, да мыши в стенах, были моей единственной компанией. Я обеспечил, чтобы каждый порог дома был хорошо защищен, и не давал объявлений для своей клиентуры. Если кому-то были нужны мои услуги, он должен был найти свою дорогу ко мне.
Двое в антикварном Ягуаре еще не обнаружили мой дом, однако в четвертую ночь кряду, когда я иду домой после неудачного разговора с Мирандой, они меня находят по дороге.
Их кроваво-красный автомобиль стоит возле автобусной остановки напротив городского зала района Шоредитч. Когда я приближаюсь, пассажирская дверца открывается и наружу выбирается человек, который уже трижды приставал ко мне. Ему за сорок, он высокий и широкоплечий, со шрамами и сломанным боксерским носом. Кремовый льняной костюм и рубашка матового шелка выглядят дорогими, но измятые и пропотевшие. У него пробивается борода, и поэтому хмурый, изможденный вид. Когда я пробую обойти его, он шагает следом. Он пока не отваживается наложить на меня лапы - пока еще нет.
- Вы упрямый человек, - говорит он, - однако мой босс очень терпелив.
- Другие сказали бы, что он до глупости настойчив.
- Мой босс крайне сильно желает эту книгу. Он приказал мне сделать все, что я могу, чтобы заставить вас увидеть смысл в его предложении. Вы понимаете, что я имею в виду, мистер Карлайл?
Он говорит ровно и механически, словно цитируя то, что заучил наизусть.
- Можете передать ему, что он напрасно тратит время. Книга не продается.
Я убыстряю шаг, однако человек легко шагает рядом. Ягуар тащится сзади. Я гляжу на водителя, но не могу разглядеть лица сквозь полоску света, отраженного на стекле.