Во время одного из таких толчков я попала в образовавшуюся в земле трещину, и лодыжку пронзила острая боль. Вскрикнув, я попыталась освободиться, но ничего не вышло. Понимая, что разрушения снаружи уже не остановить, я бросила все силы на паутину вокруг здания. Что станет с демоном Земли, я даже боялась представить: он явно шел сюда умирать.
Когда моя защита поднялась почти до самых башен, враг внезапно снова стал ругаться. Вскоре я поняла, в чем именно было дело: те комья, что он поднимал вокруг себя, оставаясь на нетронутом клочке земли, внезапно намокли, став тяжелее в несколько раз, и свернутому моей тьмой демону стало гораздо труднее выполнять свою задачу. Сердце зашлось в радостном стуке, я оглянулась и увидела на одном из возвышений подмогу: это был не кто иной, как брат Айны. Именно он наполнял землю влагой! Неужели демон Земли расслабился настолько, что допустил в наш с ним разговор постороннего? Думала я над этим, правда, недолго: ко мне метнулась вторая тень, и вскоре меня от глубокого каменного пласта освободил не кто иной, как брат Мани.
Нога безнадежно ныла, но я постаралась не подать вида, пока Мин вытаскивал меня из западни. Только дыхание перехватило, когда он со мной на руках уселся на ближайшем устойчивом валуне, поднятом из–под земли, и прижал к груди:
– Жива?..
– Все нормально, – как можно спокойнее постаралась ответить я. – Спасибо, Таормин.
– Слишком поздно пришел, – почему–то извинился он срывающимся на хрип голосом. – Сейчас мне надо поговорить с ним, – имея в виду земного демона, добавил огневик. – Я вернусь за тобой, Иви.
Я только кивнула, глядя в синие глаза, и позволила устроить себя тут же, пытаясь не выдать опоясывающей боли в лодыжке. Мин прикрыл веки, будто успокаиваясь и пытаясь убедить себя, что со мной все в порядке, и твердой походкой направился к демону Земли, рядом с которым уже находился Айнон.
– Как бы ты ни пытался, тут сейчас почти вся вода из ближайшего озера, – сообщил он. – Скоро прибудут все преподаватели. Даже такого чистокровного и сильного тебя удастся усмирить общими силами академии.
– Ты… – с болью в голосе обратился к нему плененный демон. – И ты с ними, Айнон!
– А если бы с ними остался и ты, нам неоткуда было бы ждать опасности, – жестко перебил его водник. – И мы жили бы с людьми и магами в полной гармонии.
– И стояли бы рядом с теми, кто чуть было не покончил с вашими родами? – с обидой прокричал захватчик, и мне показалось, что в данный момент он совсем не к Айнону обращается.
Нет, не показалось. Стоило Таормину подойти к демонам, земной со злостью глянул на него:
– Ты! Ты, чье имя покрыто позором за великой стеной! Ты, чьи предки сотворили столько зла!
– Я не в ответе за давно умерших, – сухо произнес Таормин.
– Ты опасен не меньше! – прокричал демон. – Таких, как ты, вообще нельзя оставлять на свете! Таких, как ты… – он резко замолк, по лицу его прошла судорога, а в следующее мгновение земля снова задрожала.
Сердце сжалось от тоски, что кто–то мог таить настолько сильную ненависть в душе, отравлять ее день за днем. И на кого? На моего горе–напарника! И пусть, видя его напряженную позу, я понимала, что Мин обязательно со всем справится, я все равно боялась. За него и за Айнона. Но за него все же больше.
Я видела, как глубоко и тяжело вздохнул Таормин. Кажется, он принял тяжелое решение.
– Тебя за это не похвалят, – словно предостерегая, пусть и не очень охотно, проговорил Айнон.
– В первый раз, что ли, – усмехнулся огневик. И призвал огонь. В день, когда это было запрещено под страхом исключения.
Вода, что питала землю, начала быстро испаряться, наполняя воздух влажным паром. Демон Земли протяжно завыл, и я догадалась, почему: вместе с привлеченной Айноном стихией из почвы уходили и присущие ей частички, а значит, она становилась бесполезной пылью под ногами. Все, что покрылось, благодаря чужим усилиям, рытвинами, теперь должно было ровным слоем улечься вокруг появившихся на поверхности камней. Таормин свел на нет все попытки диверсии. Пусть для этого и пришлось прибегнуть к запрещенному приему.
– Будь ты проклят! – простонал демон Земли. Будто ожидая его слов, все вокруг пришло в движение: к месту происшествия начали стягиваться суолы и сторы. Воздушники разгоняли туман, маги Земли стали помогать вернуть камни обратно в твердь, водники насыщали почву влагой. Папа, не заметив, что в гуще событий оказалась я, спешил к месту происшествия. Стори Минрани,увидев морщащуюся от боли меня, сразу поспешила оказать первую помощь. Таормин опередил ее: подошел, взял на руки и без слов двинулся по направлению к корпусу целителей.
– Там вам будет удобнее, – коротко объяснил он, уходя из поля зрения ректора, подоспевшей преподавательнице, и та лишь кивнула в ответ. А затем мы оторвались от нее на достаточное расстояние, и я не преминула спросить:
– Мин…ты зачем стихию использовал? Тебя же теперь исключить могут! А меня кто будет обучать тогда?
– Маленькая эгоистка, – непривычно шутливо обратился ко мне огневик. – Ну а если бы ты при этом погибла, что тогда? Если бы, несмотря на твою защиту, в руины превратился весь корпус общежитий? Учиться было бы вообще некому.
Несмотря на серьезность тона, смотрел он на меня с улыбкой. С очень непривычной улыбкой, от которой у меня чаще забилось сердце. А еще тьма…поначалу взбунтовавшаяся, теперь она просто притихла и желала лишь одного: чтобы объятие Таормина не прекращалось. Пошевелившись, я негромко застонала и столкнулась взглядом с нахмурившимся огневиком:
– Где болит?
– Нога… – призналась я. – Ее камень придавил.
– Сейчас, – тихо произнес молодой человек, и почти сразу после этого я ощутила холодок, пробежавшийся по коже и немного ослабивший мои страдания. Округлив глаза, я только и могла, что молча удивляться на творимые Мином действия. Не мог огневик обезболивать льдом. Просто не сумел бы… – Что? – ненадолго остановившись, заметил Таормин мое недоумение.
– Ты…говоришь сегодня много, – неумело отшутилась я, прекрасно понимая, что своими действиями он только подстегнул мое любопытство.
– Ну, прости, – язвительно, но совершенно необидно ответил огневик. – Я за тебя в ответе. Кто в нашей паре все–таки главный?
– Ты же не нянькой ко мне нанимался, – упрямо заметила я. – Откуда мог знать, куда я отправлюсь?
– А и правда, что это ты в ночь–полночь посреди двора общежитий делала? – проницательно заметил Таормин, вызывая во мне волну внутреннего трепета. – Уж не к мальчикам ли направлялась?
– Это уже неважно, – замотала я головой. – Меня больше волнует то, что с тобой сотворит ректор, когда узнает о применении магии Огня.
Ответом мне был вполне добродушный хмык, и весь оставшийся до целителей путь мы проделали в молчании. Папа нас так и не заметил.
Глава 8
Стоящий у окна ректор не внушал ему страха. Что–что, а справедливость Эвангелион Эндорийский умел восстанавливать, как никто другой. Затянувшееся молчание, повисшее в кабинете из–за того, что некромант обдумывал дальнейшие слова, юношу не тяготило. Напротив: можно было дождаться недостающих сторов и насладиться тишиной. Он очень любил тишину. Тишину и полночь.
– Я не могу закрыть глаза на то, что в результате твоих действий была спасена суола, находящаяся в непосредственной близости от происшествия. Но также не могу и не принять во внимание тот факт, что ты мог использовать другую часть своего дара, – наконец произнес ректор.
– Не было нужды, – молодой человек, сидя в кресле для посетителей, пожал плечами. – Дополнительная работа для стихийников: они не только близлежащее озеро стали бы восстанавливать, но и то, что находится за городом. Айнон прекрасно справился. Я же допустил ошибку, сорвавшись. Это мой большой просчет.
Эндорийский впервые оторвал взгляд от окна: