На полу под открытым окном, сгруппировавшись и задрав согнутые в коленях ноги, лежала Айвери. Она держалась за живот и звонко хохотала. Парень облегченно, насколько позволяла боль, вздохнул и покачал головой.
— Боги! — Задыхаясь от смеха, девушка перевернулась и приподнялась на локоть. — Ты просто дерзкий динамо-мастер! Рэй тебе этого не простит! — Она наконец встала на ноги и направилась к констеблю. — И столько комплиментов мне накидал! Шизик-пироман! Френни с ее болтливостью сделает меня легендой! — Айвери вынула из кармана коротких джинсовых шортов длинный пластиковый флакончик. Откручивая крышку, она встала одним коленом на матрас, а вторую ногу перекинула через торс Бена.
— Что ты?.. — попытался возразить тот.
— Тихо! — Она уселась ему на бедра и уперла ладони в живот, обхватив, при этом, флакончик большим и указательным пальцами. Снова вплотную приблизилась к лицу собеседника. — А то я могу поменять свое мнение, воспринять твои слова как клевету и отвесить смачную затрещину. От болевого шока не вырубишься, но это на время тебя дезориентирует. Не будешь мне мешать.
— Почему у тебя руки холодные? — В другой ситуации он схватил бы ее за плечи, уложил на лопатки и доступно объяснил, что она не героиня романа русского писателя Набокова*, а он не Гумберт, и потакать ее капризам с эротическим подтекстом, как минимум, незаконно. Но сейчас Фрейзер физически не был способен на подобные телодвижения, а описанная сцена в его сознании почему-то упорно не желала оканчиваться прочтением морали, застревая на «лопатках».
— Потому что теплыми тебя трогать нельзя, — загадочно отозвалась девушка. Отстранившись, она устроилась поудобнее так, чтобы Бен не испытывал лишнего давления, и сунула палец во флакон. Зачерпнула из него какую-то мазь и поднесла к испещренным синяками ребрам констебля.
— Что это? — Он не стал противиться.
— Какая-то инуитская фиговина, — увлеченно ответила Айвери и медленными аккуратными движениями принялась втирать лекарство в кожу. Сначала оно казалось теплым, но через минуту начинало охлаждать и, кроме того, очень приятно пахло. Конечно же, она знала и точное название этой «фиговины», и все ее компоненты, но не считала нужным растрачиваться на слова.
Фрейзер наблюдал за действиями девушки, а она, сдвинув брови к переносице, продолжала свои манипуляции. Закончив с мазью, Айвери начала исследовать его грудную клетку пальцами, как топограф, рассчитывающий циркулем расстояние на карте. Останавливалась в определенных местах и осторожно, но ощутимо давила на них.
Пару раз Бентон выгибал назад шею от некоторого дискомфорта и в попытке устроиться поудобнее, но после каждой такой остановки боль в поврежденных ударами тканях уходила. Вскоре он смог спокойно дышать, не стискивая зубы при каждом движении диафрагмы. Айвери поднялась на коленях и поправила подушки так, чтобы Бен мог принять полусидячее положение. Затем снова вернулась на его ноги и взялась за израненное лицо. Отставила пустой флакончик на тумбочку и в завершение размассировала шею, обхватив ее ладонями по бокам. После всех манипуляций у констебля перестала болеть и голова. Правда, зрение все еще не могло до конца сфокусироваться, в связи с чем создавалось легкое ощущение близорукости.
Айвери, все так же держа руки на шее Бена, оперлась предплечьями на его ключицы, запустила пальцы в волосы на его затылке и продолжила массировать. Немного наклонившись вперед и выгнув спину, она испытующе смотрела ему в глаза.
— Я тебя хочу… — Девушка вдруг оказалась у самого его уха. Бен попытался отстраниться, чтобы увидеть ее лицо. Взгляд его был слегка ошарашенным. Айвери склонила голову к плечу, ожидая реакции. Он сконфуженно молчал.
Первый поцелуй в шею заставил его сердце сжаться, второй — в ключицу — затрепетать в конвульсиях. Когда она дошла до живота, он схватил-таки ее за плечи. Она отвлеклась и снова взглянула на него. С вызовом и улыбкой. У нее был запасной план, чтобы подчинить его себе, который она не преминула использовать: надавила на точку над ребром. Он застонал в голос, чувствуя, как боль снова разливается по грудине, и ослабил хватку.
— Поиграем? — с издевкой вопросила она прямо ему в губы и снова обезболила пострадавшее от побоев место.
Бентон не знал, что ему делать. Айвери еще не исполнилось восемнадцати, закон был далеко не на его стороне, ее отец мог сравнять с землей и его карьеру, и его самого, мораль… А она, между тем сидела уже на его паху и снимала футболку под которой ничего не было, кроме обнаженной аккуратной девичьей груди. И мыслей в его голове тоже больше не было. Перед глазами нежное смуглое подтянутое тело. Девушка криво улыбнулась, обнажая ряд ровных зубов, и откинула майку-поло в сторону. Бентон схватил ее снова, но теперь за талию, и через мгновение они поменялись местами. Теперь уже он доминировал, расположившись сверху. Айвери весело взвизгнула, и этот писк отключил остатки совести в его сознании напрочь. Он впился в ее губы и забылся ощущением взаимного желания и возбуждения. Еще через мгновение он лишил ее остатков одежды и обнажился сам, не прекращая ласкать ее шею, грудь и руки. Наслаждаться мягкостью и свежестью ее теплых влажных губ. Она дарила ему новые чувства, мощную энергию и разнообразие в понимании окружающей реальности. Она всегда была в тени своего стиля, всегда в темных тонах. Но умела показать ярчайшую палитру эмоций. Она многое знала и многое умела. Сумела соблазнить и его, серьезного и неприступного, следующего профессиональному уставу и опыту предков. Даже несмотря на то, что была… Завладев ее устами снова, он приподнял девушку за ягодицы, делая доступнее ее лоно для свой затвердевшей плоти. Она обхватила руками его голову, и он вошел в нее. Сначала осторожно, а потом стремительно. И только потом осознал, что произошло. Айвери не издала ни звука, а Бен освободился из ее объятий и непонимающе распахнул глаза.