— Интернат? — пробежавшись глазами по печатному тексту, переспросил констебль. Он усвоил предоставленную информацию, но не проявил при этом никаких эмоций.
Чувства Френни были задеты, и теперь она рыдала в кладовой, замышляя план мести.
— Школа Святой Маргариты. Католический школьный округ имени Мартина Эдмонтона. Не поверишь, но Айвери находилась на хорошем счету у педагогов, как прилежная ученица, впитывающая знания, словно губка. Отстаивала честь школы на всяких там соревнованиях мегамозгов. Единственное, что не устраивало руководство, это систематическое нарушение правил и внешний вид. Она покидала кампус ночью, не молилась в положенное время, утверждая, что воспринимает религию как мифологию. Не являлась на воскресные мессы и постоянно влипала в неприятности. При этом никому своего мировоззрения не навязывала. Посещала школьного психолога, тот серьезных отклонений не нашел, хотя налицо была определенная степень социофобии. Но, несмотря на это, вокруг нее всегда было много людей. На сборах она вела себя абсолютно адекватно. И поди пойми, жизнь для нее - театр или твоя протеже тщательно маскирует какое-то психическое расстройство.
— В какие неприятности? — Казалось, Бен капитально фильтровал доносимые до него сведения.
— Возгорание в одном из подсобных помещений. Айвери сообщила о происшествии, ворвавшись в комнату директора в дымящейся одежде. Потом ее нашли избитой и привязанной к дереву в местной священной роще. Перед деревом были кругом выставлены черные свечи, а посередине белым порошком начертаны некие загадочные символы. Резонанс был дичайший. Как ни пытались в округе скрыть инцидент, он просочился в прессу. Многие родители побоялись, что их дети могу стать жертвами черной мессы, и забрали их из школы. Еле замяли. Айвери указала на злоумышленников, якобы узнав их по голосам, так как их лиц, закрытых глубокими капюшонами, она не видела. Учитывая ее незаурядные способности, ей поверили. Дети все отрицали, но в их спальнях обнаружили доказательства в виде магических артефактов и книг по демонологии. Педагоги пытались заверить девочку в том, что все, что с ней происходит, исключительно из-за ее образа мышления и манеры одеваться. Она согласилась, но ничего в итоге не изменилось. И странности продолжились.
— Ты не искал ее… — осуждающе произнес Бентон.
— А надо было?! — Детектив прищурил один глаз. Повисла пауза. — Вот и я о том же… Тебе не надоело с ней нянчиться?
— У меня есть определенные обязательства, Рэй. Прежде всего, перед ее отцом. Кроме того, я сейчас жив, благодаря ей. Айвери вытащила меня из воды на заводе.
— Ты все чаще напоминаешь мне Анцифера, дай только повод для самопожертвования! И что Айвери делала там в то время, как тебе ломали ребра? — Веккио подпер подбородок и вопросительно вздернул брови.
Снова тишина в ответ.
— У меня появляется больше и больше вопросов к этой девочке. Слишком часто она бывает там, где происходит что-то нехорошее… Тебя не удивляет все вышесказанное? — не выдержал детектив.
— Я был в университете, видел ее оценки и фото на стене почета. Она заканчивает второй курс, хотя, по возрасту только должна переходить на него, — задумчиво проговорил констебль, все еще глядя в дело.
— И алиби проверил — железное…
***
— Почему ты такая? — Бен снова сидел на стуле, но теперь локоть его покоился на спинке, а второй рукой он упирался в столешницу.
Айвери читала один из трудов немецкого философа Фридриха Ницше, лежа на перестеленной и накрытой пледом кровати констебля в черном длинном свитере и плотных чулках. На ногах красовались новенькие тяжелые ботинки. Она не обращала на собеседника внимания, потому что ее возбуждали мужчины в форме. Бентон же сейчас был облачен как раз в форму, хоть и непривычную, но еще более будоражащую ее сознание. Состояла она из серой рубашки с нашивками, затянутой на шее черным галстуком, и темно-синих прямых брюк с желтыми лампасами по бокам. На черных начищенных туфлях играли красноватые блики. Очередной день клонился к закату.
— Какая «такая»? — уточнила девушка.
— Бунтарка. Порой ты ведешь себя очень нетактично.