— Цинизм раннего познания… Я говорю то, что думаю. Вроде бы в нашей стране демократия. Нет?
— Нужно думать, что и в какой ситуации можно говорить, а что нет. За некоторые неосторожные умозаключения, произнесенные вслух, можно и по голове получить.
— Получу - обсудим.
— Ты яркий пример оксюморона. Как в тебе сочетается столько противоречий?
— Не знаю, я с детства такая. Подозрительная и откровенная максималистка.
— Зачем тебя отправили в католическую школу?
— Чтобы забить мой свободный разум религией, которая, как известно, является отличным способом управлять людьми. Папенька желали меня подчинить. Не вышло. — Она откатила нижнюю губу.
— Но при этом ты прилежно усваивала науки…
— В каждом человеке должен быть какой-то недостаток. Я люблю познавать мир, но однообразие процесса заставляет меня делать свою жизнь ярче.
— Например, поджигать хозяйственные постройки, вредить себе и выставлять все, как несчастный случай? — Еще в участке, возможно даже с подачи Рэя, Бен понял, что все, происходившее на территории Эдмонтоновского округа - ее рук дело.
— Я тебя умоляю, — скривилась Айвери. Осведомленность констебля ее ничуть не смутила. — При всей моей обезбашенности, я не мазохистка. Меня избили, я решила отомстить. Их один хрен выперли бы из школы, а так еще и дурная слава останется пожизненная.
— В твоем сердце нет Бога?
— Я верю, что нас создали пришельцы. Ты сам-то во что веришь? Не торопись, подумай. Учитывая то, что ты вырос в условиях инуитской культуры, ходишь на исповедь в католический храм, а служишь древнегреческой богине.
Фрейзер молча отвел взгляд.
— Вот именно… Из-за моих выходок не пострадало ни одно живое существо. Физически, по крайней мере… Ну, может пара жучков в пожаре… — Все это время она успевала не только отвечать на вопросы, но и читать, и, более того, запоминать прочитанное.
— Нужно уметь прощать…
— А я простила, знаешь. Когда махала обидчикам вслед. Как только руководство школы поверило в мой фарс, сразу же и простила. И сняла с себя кармическую задачу отвечать за ненависть в душе своим здоровьем.
— Кто тебя к дереву привязывал-то?
— Друзья… Не удивляйся, они у меня есть. Не настолько двинутые. Но одни разделяют мои взгляды, другие не навязывают свои идеалы, как и я свои. Мой класс откровенно меня презирал, кроме одной девочки, но товарищей я нашла среди старших и младших — соседей по кампусу. Мы собирались вечерами и читали библиотечные книги и журналы по мистике, которые мне удавалось раздобыть.
— Так ты пришла к готике?
— Нет. По радио услышала песню с роковым звучанием. Мне понравилось. За душу цепляла как-то. Выяснила, что за группа, в каком стиле исполняют музыку, и с головой углубилась в мир таинственной красоты темной стороны жизни. Мистикой увлеклась раньше. Ритуалы я не практикую, это чревато последствиями, но истории о столкновении человечества с непознанным люблю. Как ты себя чувствуешь? — Айвери отложила книгу, поднялась с кровати и направилась к констеблю, тот вскочил с места и начал растерянно озираться, держась за спинку стула. — Начинает болеть? — Она подошла вплотную, положила ладонь ему на ребра и снова надавила большим пальцем. Он напрягся всем телом, а потом выдохнул в голос. Получилось нечто, отдаленно напоминающее стон. При этом Бентон внимательно смотрел Айвери в глаза, а она смотрела в глаза ему.
— Все же используешь меня?
— Для чего? — Девушка вновь склонила голову к плечу, массируя акупунктурную точку.
— Для самоутверждения. Для безнаказанных действий… Не знаю.
— Узнаешь - расскажи мне. Обязательно! Я самоутверждаюсь за счет своего стиля и знаний. А за мои действия меня и до тебя никто не карал.
— Ты предохраняешься дополнительно? — уточнил констебль, снова начиная конфликтовать со своей совестью.
— Хочешь повторить? — усмехнулась Айвери и отошла в сторону двери. Взялась за ручку.
— Ты куда? — встрепенулся Бен.
— Спать, — небрежно бросила девушка и ушла.
Из коридора послышался стук закрывающейся двери. Обманчивый стук, потому что у Айвери на эту ночь были совершенно другие планы…
Бентон напряженно потер лоб, а затем, чтобы отвлечься, занялся привычными делами по дому.
***
Гараж был сегодня в ее личном распоряжении. Его владелец Андрэ, которого Айвери знала по университету, ехидно хихикнул, когда девушка рассказала ему о своей затее, поправил разноцветную вязаную шапку, сломал торчащую изо рта бессменную зубочистку, выплюнул кончик и отдал ключи. Потом показал, чем можно обезопасить лицо и закрыть чистую одежду. Он занял свою нишу в социальной структуре города, и из сына местного бюрократа превратился в представителя рабочего класса, занимаясь ремонтом редких автомобилей, чтобы получить возможность оплачивать учебу самостоятельно. Теперь в руках девушки визжала универсальная шлифовальная машина, заряженная отрезным рабочим кругом, а глаза закрывали защитные очки с черными стеклами. В огромных наушниках гремела тяжелая музыка.