— Life burns, — вслух проговорила она, вторя словам из песни, и приложила адскую машину к металлу. В стекле бокового окна зеленого "Бьюика Ривьера" отразилось ее улыбающееся лицо и снопы искр.
***
Рэй спал на предплечьях собственных рук в кафетерии участка. Ему снилось что-то несуразно-бессвязное, и сквозь сон прорывалось понимание, что он слишком много времени проводит на работе. За последние дни детектив побывал дома всего раз. Над ним довлели два еще не раскрытых дела, а еще успел пострадать напарник, и это все было точно связано. Преступник ускользнул, как только оказался фактически в шаговой доступности. В своих грезах Рэй протянул руку, чтобы схватить мерзавца, но тот растаял, как пустынный мираж.
Первым, кто вошел сегодня в кафетерий, оказался патрульный. Он же и разбудил детектива.
— Веккио! Твою машину доставили! — оповестил полицейский.
— А? — Рэй поднял голову и открыл рот.
— Машину, говорю, твою доставили.
— Какую машину? — Не понял детектив. Ведь свой любимый автомобиль он оставил на парковке участка.
— Бьюик Ривьера тысяча девятьсот семьдесят первого года. Номер - эл си ви семьсот пять, — пояснил патрульный, заглянув в документы. — Без крыши и с огромным пробегом по городу. Преимущественно от погони.
Рэй тряхнул головой и сорвался с места.
— Боже, почему?! — причитал детектив, водя растопыренными пальцами над самодельным кабриолетом. Он боялся даже притронуться к машине, которую всегда воспринимал словно нечто одушевленное и берег как зеницу ока. — Кто посмел тебя так изуродовать?! Кто?! — Веккио кинулся к сопровождающему его патрульному и схватил за грудки.
— Не знаю. — Пожал плечами тот, видимо, готовый к подобному поведению. — Мы всю ночь гонялись за злоумышленником, но он оказался виртуозом вождения: вмещался в такие проходы, в которые может пройти только расставивший руки человек. В одном из них машина, правда, застряла в расположении на боку. Дальше был тупик. Угонщик в розыске.
Рэй зарычал, сжав кулаки и прокручивая в памяти уголовный кодекс штата. Прикидывал, сколько статей он навешает ублюдку, изувечившему его Бьюик, чтобы хватило, как минимум, на пожизненное.
***
— Пап, мне нужны деньги! — без предисловий потребовала Айвери, связавшись с отцом по телефону.
— Насколько серьезна причина, по которой я должен тебе их выдать?
Диалог больше напоминал деловую сделку.
— Ты обещал раз в год выделять мне средства на какие-нибудь глобальные капризы. Твое слово — веская причина?
— Что ты на этот раз натворила?
— Решила заняться благотворительностью.
— В каком направлении?
— Еще не определилась, поэтому мне нужно пятьдесят пять тысяч американских долларов. Начну с обездоленных.
— Это половина моей зарплаты!
— Официальной. И не годовой. Или мне перестать тебе доверять и нарушить свое условие сделки? Я быстро скачусь до бездельника с отметкой «D».
— Айвери, учеба нужна прежде всего тебе! — возразил сенатор.
— Мне нужно внимание и забота. Уж поверь, я не пропаду. А диплом можно купить. Мои оценки и медали нужны тебе, потому что нерадивый наследник — пятно на твоей репутации. Как можно править людьми, если с собственным ребенком сладить не можешь?! Так что, давай дальше делать вид, что мы — идеальная семья. Я учусь, а ты выделяешь средства на пропитание тараканам в моей голове.
— Завтра переведу, — пробурчал мужчина.
— Спасибо, папочка! — наигранно радостно ответила девушка, отключила телефон и вошла в здание полицейского участка. Ей хотелось посмотреть на детектива Веккио, стенающего по поводу распиленной машины, и на его сестру, которой не перепало страстное свидание с Фрейзером пару ночей назад.
Франческа увидела ее со спины, и нахлынувшая ярость затмила весь белый свет. В поле зрения была только обидчица. Все остальное будто перестало существовать. Сократив расстояние между ними в пару шагов, девушка схватила Айвери за шиворот и резко дернула в каморку, расположенную тут же в коридоре. Закрыла двери, включила свет и приступила к расправе. После первого толчка еще в темноте, соперница приложилась переносицей о железную полку и повалилась на пол. Это облегчило Франческе задачу. Она начала поочередно пинать Айвери острыми носками своих туфель, шипя сквозь зубы: