— Жизнь для нее все же театр, — пояснил Бентон и грустно вздохнул.
— Быть одиночкой без поддержки родных — незавидная доля. Она ведь сама отстаивает свое право на место под солнцем. Полагается на себя, не прося ни у кого помощи.
— Мне порой кажется, что родители побаиваются ее. — Констебль потер губы костяшками пальцев. — А уметь стоять за себя, быть вдумчивой и осмотрительной Айвери научила бабушка. Как произошел взрыв?
— Нитроглицерин в бутылке, которую Виктория украла у Айвери дома во время похищения ее самой. Девочка Тэйлор заставила Девина Дойла подумать, что в ней дорогой алкоголь. Когда в его стакане уже шла взрывоопасная реакция, Айвери освободилась от веревок, а покидая номер, подожгла обидчице волосы. Тление дошло до кожи, Виктория не выдержала боли, резко передала стакан Девину, выбежала в коридор — и тут рвануло. Как она покинула отель — не помнит. Обвиняет Айвери в безумии. Сама страдает от приступов галлюцинаций, вызванных, предположительно, особым веществом, полученным в ночном клубе во время обкрадывания посетителей. Клуб этот сейчас, кстати, проверяют.
— По каким статьям привлекают Викторию?
— Мелкие кражи, соучастие в захвате заложника, мошенничество, как непогашенный долг прошлых лет. В машине Девина, кроме твоей крови, обнаружили ее обрызганный ноготь.
— Я могу с ней поговорить?
— Нет, Бенни, прости. Они с Дойлом похитили дочь иностранного дипломата. Я передал ее ФБР. Ребята постараются замять, но дело попахивает международным скандалом.
— Меня больше пугает не гнев сенатора Тэйлора по мою душу, а то, что Айвери имеет непомерный преступный потенциал.
— Ее энергию нужно просто направить в мирное русло. С таким же успехом из нее выйдет отличный коп. Она мыслит нестандартно и хладнокровно.
— Чересчур для своего возраста…
— Не будь с ней так суров, дружище. Она хорошая девочка, по сути, но обросла броней. Мне кажется, с тобой она искренна.
— В своеобразной манере. — Колеблясь, покачал головой констебль.
— От тебя спиртным попахивает? — Учуял детектив.
Фрейзер многозначительно промолчал, поджав губы, и снова отвернулся к окну.
— Поезжай-ка домой, отдохни, — посоветовал напарник.
— Да, пожалуй, стоит, — согласился Бентон, но не двинулся с места.
***
Айвери стояла на парапете крыши и держала руки перед собой, сцепленными в замок. Она глядела вдаль.
Бентон некоторое время наблюдал за ней из-за спины, сунув руки в карманы прямых синих форменных брюк. Мундир его был расстегнут, верхние пуговицы на рубашке — тоже. Галстук, кажется, остался в участке.
Подойти он осмелился, только когда девушка оглянулась, безэмоционально посмотрела на него и вернулась к созерцанию подсвеченной ночными огнями дали.
— Ты когда-нибудь испытываешь эмоции? — поравнявшись с девушкой, спросил констебль.
— Страсть, — не раздумывая, ответила Айвери. — Я все делаю со страстью: учусь, творю, слушаю музыку, танцую и флиртую… Мои слезы никому не нужны. Я не привыкла жаловаться. Людям либо плевать на мои проблемы, либо они просто позлорадствуют.
— Флиртую… — с горечью повторил Бен. Его сердце почему-то сжалось от такого откровения. — Сегодня был тяжелый день. — Он закрыл глаза и сильно сдавил переносицу. — Давай вернемся в дом?!
Фрейзер помог девушке перелезть через подоконник, и плавно отпустив ее кисть, проводил взглядом до выхода.
Через некоторое время Айвери вернулась, переодетая в домашнее, но в неизменном стиле. Она нерешительно остановилась в проеме и облокотилась плечом о косяк. Бентон, тоже сменивший облачение, искоса смотрел на нее, скрестив руки на груди и опираясь ягодицами о разделочный стол. Длинные рукава его белой футболки были закатаны до локтей. Брюки сменили джинсы, подпоясанные ремнем.
— О чем ты думал, когда произошел взрыв? — вдруг спросила девушка.
— Твой отец прилетает завтра в Чикаго, — вместо ответа произнес констебль.
— Чудно. — Ухмыльнулась Айвери.
— Почему ты так предвзята к нему? — Бен отошел от стола, подбирая рукава еще выше, и приблизился к собеседнице.
— Это ты мне сейчас будешь рассказывать о сыновней любви? — скептически поинтересовалась та. — Твой отец, следуя букве закона, надолго бросал семью и лишал близких своего внимания. Ты до сих пор в обиде на него за это, хотя в данный момент, будучи полицейским, делаешь то же самое, оставляя за спиной всех и вся. В твоей голове красным горят всего три слова: долг, честь и совесть. Разница лишь в том, что ты не связан брачными узами. Ты стал крутым копом благодаря или вопреки его мировоззрению?! Чтобы обратить на себя его внимание или превзойти?