— Узнала?
Девушка виновато закивала.
— Почему не заявила в полицию? Не рассказала мне?
— А что бы ты сделал?! — Айвери одарила его пронзительным взглядом прищуренных глаз. — Арестовал, придумал кучу оправданий и поспособствовал очередному ее побегу? Или побежал за ней, как в прошлый раз, когда Рэй пустил тебе пулю в спину? — Она повысила голос.
От таких нападок Бентон опешил, часто заморгал и даже отступил на шаг, чтобы не быть задетым ударной волной атомной рассудительности визави.
— Она мне не нужна! — тряхнул он головой.
— Сейчас уж конечно! Когда произошло столько всего, что совершенно не в ее пользу. К тому же, я не думала, что у нее есть двинутый дружок!
— Ты знала, что Девин тебя выслеживает… — ошарашенно заключил констебль. — И девушек погибших тоже знала!
— Первое правило бойцовского клуба — никому не рассказывать о бойцовском клубе! Единомышленники знают друг друга в лицо, тем более, находясь в одних стенах. Дойла я впервые увидела в тот вечер, когда ты прошел инициацию сальвией. Я наткнулась на него в толпе, он как-то недобро поздоровался со мной, крепко схватил за руку, но его отвлек охранник. После того, как ты вспомнил о татуировке на моей шее и ушел звонить Рэю, я увидела его в противоположном здании. Он понял, что я его заметила, а я поняла, кто убил Мэрибет и Оливию, и что стану следующей. Хотела спуститься к тебе, но Виктория меня остановила.
— Почему она взяла бутылку с алкоголем?
— Тут мне просто повезло…
— Ты соблазнила меня, чтобы я отрекся от своей любви к Виктории… — печально проговорил Бентон. — В итоге, игра пошла по твоим правилам, порой даже независимо от твоего желания.
Повисла гнетущая тишина. Отойдя в сторону и усевшись на край письменного стола, Айвери направила свой взор в сторону окна и уперлась в столешницу выпрямленными до предела руками. Бентон же смотрел на нее, недоумевая, чего еще стоит от нее ожидать. Так прошло несколько минут, после чего девушка, отстранившись от стола, уверенно подошла к констеблю. Остановилась перед ним и с вызовом посмотрела в глаза. Он опасался отвести их от нее, готовый, в случае чего, дать отпор. Айвери взяла его за руку, подняла ладонью вверх и, медленно наклонившись, поцеловала, продолжая при этом смотреть на собеседника исподлобья. Он застыл в недоумении от столь странной выходки, но зачем-то ждал, во что все это выльется. Отпустив руку, девушка потянулась к кителю констебля и уже через секунду расстегнула нижнюю пуговицу на нем, потом ту, что над ней.
Губы ее дрогнули в довольной ухмылке.
— Что ты делаешь? — вздохнул Бен и закатил глаза к потолку.
— Хочу увидеть твое обнаженное тело, — сказала девушка, расправляясь с ремнем, на котором висели пустые кобура и чехол для запасной обоймы, и дальше со всеми остальными пуговицами.
— Айвери, сейчас не время! — попытался вразумить девушку Бентон, совершенно не препятствуя ей физически, потому что просто был не в силах и не понимал, почему.
Когда раздался треск липучек черного стоячего воротничка, украшенного золотистыми петлицами с символом Королевской Канадской Конной Полиции, мужчина вздрогнул. От груди по ребрам разлился холод, а сердце запылало огнем. Айвери обошла его и, взявшись за борта кителя со спины, аккуратно стянула его, но потом небрежно откинула в сторону. Затем спустила с плеч подтяжки и сняла белый лонгслив. Бен не проронил ни слова и когда девушка расстегнула высокую ширинку на форменных галифе. Но лишь ладонь ее нырнула под майку, как он обхватил голову Айвери обеими руками и, склонившись, посмотрел на нее в упор.
— Нет! — собрав всю свою волю в кулак, проговорил мужчина, надеясь остановить не только настырную протеже, но и собственное нарастающее возбуждение. — Угомонись! Пора прекращать эти безумные игры с человеческими чувствами! Я не щенок, который будет бежать за тобой по первому зову. Я не хочу, чтобы мною снова манипулировали! Наглотался уже с лихвой! Нельзя, понимаешь, Айвери?! Нельзя! Ты разрываешь мой разум на куски! Ты затащила меня в постель, заставила поступиться моральными принципами! Забавляешься с моей душой, как с марионеткой! Я — не твоя собственность! — Он разошелся не на шутку. Айвери слушала все это с каменным выражением лица и, кажется, не дышала. Бен только чувствовал пальцами, как бешено пульсировали вены на ее висках.
Затем она резко и крепко обхватила его лицо ладонями, держа большой и указательный пальцы на его щеках, а остальные за ушами, больно уперлась своим лбом в его так, что от напряжения задрожала ее голова, и яростно сверкнув глазами, прошипела:
— Alea est jacta! * У тебя был выбор, Бентон! Каждый. Момент. Твоей. Жизни!