«ВСЕГО. СЛУШАЙСЯ МЕНЯ, И Я ВВЕДУ ТВОЮ СЕМЬЮ В ЗЕМЛЮ ОБЕТОВАННУЮ. Я ПОСТАВЛЮ ТВОИ НОГИ НА СКАЛЕ, Я БЛАГОСЛОВЛЮ ТЕБЯ В ГРЯДУЩИХ ПОКОЛЕНИЯХ».
«Вчера я чувствовала себя такой счастливой. Ты снова был близок ко мне. Я счастлива там, где я сейчас, пусть бы так оно и продолжалось!»
«Я ДАМ ТЕБЕ ЖИЗНЬ С ИЗБЫТКОМ!»
«Я не хочу ехать домой, Господь, можешь Ты это понять? Я не хочу слышать, как они спорят о том, что я должна сделать! Я не хочу узнавать о том, что делали мои мать и бабушка! Это была их жизнь, их решение, их грех. Почему я должна нести на себе эту тяжесть?! Я не хочу взваливать на себя бремя их боли — мне достаточно и своей!»
«ТЫ ВСЕ МОЖЕШЬ ВО МНЕ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ! ДОВЕРЬСЯ И ПОДЧИНИСЬ!»
«И к чему все это приведет, Господь? Скажи мне, и, может быть, тогда я сделаю то, чего Ты от меня хочешь!»
«ВЕРЬ И ПОДЧИНЯЙСЯ!»
«Это не так легко! А как же Чарли? Как я могу уйти после всего трех недель работы и оставить его с этой проблемой? Где он будет искать новую официантку — теперь, когда Сьюзен уже устроилась в Сан-Франциско? Что ему остается — нанять Харви?»
Измученная, Дина встала еще до рассвета и пошла в душ. Выходя из номера, она взглянула на машину Джо. Она только было сжилась с мыслью, что ей придется родить ребенка, а теперь приехал этот парень и напомнил ей обо всех остальных проблемах, которые надо решать!
Чарли всегда приходил в «Мэрианн» в шесть утра; он все готовил к новому дню. Дина постучала в окно, Чарли ее впустил.
— Ты сегодня рано.
— Мне не спалось, — сказала она, ища, чем бы ей заняться. Сестра Чарли уже наполнила все солонки и перечницы, а также бутылки с кетчупом, соевым соусом и горчицей. На всех столах лежали салфетки и столовые приборы. Пол был вымыт и натерт до блеска.
— Садись на стул, — указал Чарли. — Я приготовить тебе яичницу с беконом и булочки. Моя жена тоже плохо спать — когда была скоро рожать сына.
— Я не знала, что ты был женат, Чарли.
— Совсем давно, Вьетнам. Моя жена работать для американских солдат в Хью. Готовить, убирать — как ты.
Дина молча ждала, наблюдая за Чарли, надеясь, что он расскажет всю историю.
— Вьетконговцы прийти в город. Стрелять в мою жену. Я никогда не знать, что случиться с моим сыном!
Он выпустил на сковородку яйца — так, чтобы не разбить желток. Чарли не смотрел на Дину.
— Я долго искать — и ничего не найти. Когда американцы уходить, моя семья бежать в Камбоджу. Мы жить пять лет в лагерь, потом приехать в Америку. Сейчас поздно ехать назад и все начать сначала. Мой сын уже взрослый — если он жить… Дина почувствовала боль в груди.
— Мне очень жаль, Чарли!
Чарли взглянул на нее:
— Почему тебе жаль? Тебя там не быть. Ты ничего неправильно не сделать. — Он выложил яичницу на тарелку, добавил бекон, булочку, кружок апельсина и веточку петрушки. — Я здесь, я свободный, у меня работа. У меня брат и сестра, я богатый человек. Иди, ешь. — Он понес тарелку в зал и поставил на стол у окна. — Садись, я приносить сок.
Ее глаза наполнились слезами.
— Спасибо тебе, Чарли.
Он похлопал Дину по плечу и ушел.
Глядя в свою тарелку, Дина поблагодарила Бога за Его милость.
«О Господь! Видя такие страдания других, как Ты можешь выносить мое вечное нытье?»
Пришел Харви, привел с собой троих друзей. Он заказал свой обычный кофе, остальные налегли на завтрак. Все четверо вели какой-то шумный спор о политике. В восемь сорок пять на завтрак явились два семейства, в течение десяти минут к ним прибавились еще три. В девять пришла Мэрианн и уселась у стойки. Желая показать ей свое почтительное отношение, Чарли обслуживал ее сам, оставив на кухне своего брата. Чарли и Мэрианн болтали, как старые друзья.
— Она хочет работать, — сказал Чарли, когда Мэрианн ушла. — Говорит, что скучать по этому месту. Ей нечего делать, говорит, что уставать от мыльная опера по телевизору.
Дина знала, что в кафе не достаточно работы и денег, чтобы занять их двоих на полный день. Значит, Бог дает ей больше, чем намек, — Он просто выталкивает ее отсюда.
В девять пятнадцать пришел Джо.
— Похоже, тебе срочно нужна чашка крепкого кофе, — сказала Дина, ставя перед ним кружку и наливая кофе из кофейника.
— А чего бы ты хотел на завтрак?
— Удиви меня, — сказал он, склоняясь над своей кружкой; меньше всего сейчас он думал о еде. Он провел всю ночь в молитве, прося Бога исполнить желание его сердца.